глубоко вдохнул, последний раз пробуя на вкус кислород, соленый воздух и горячий ветер пустыни. Принц знал, что, несмотря на то, что душа его любимой уже покинула тело, которое неистово целовал и крепко прижимал к себе еще несколько часов назад: она рядом. Повсюду. Все, что его окружало, было пропитано ею – девушкой, которая вернула к жизни сердце принца, но заплатила за это слишком высокую цену. Перед тем, как замертво упасть на мраморный ледяной пол дворца, принц подумал о том, что никогда прежде он не чувствовал себя таким живым – и умереть следом за своей возлюбленной стало для него великой благодатью и очищением от куда более разрушающего явления, чем смерть – бесконечной пустоты…» – мягкий голос матери затихает на столь загадочной и печальной ноте и она с легким хлопком закрывает старую книгу в потрепанном переплете. Многие из страниц писания «Легенды Анмара» давно пожухли, иссохли, стерлись, но я любила этот старенький фолиант, и обожала наш с мамой ритуал: каждый день, она с придыханием читала мне небольшие истории, рассказывающие как о королевской династии Мактум, так и о простых людях Анмара, где каждый был наделен своей особой, неповторимой, захватывающей судьбой. Я слепо верила каждой сказке, пока разглядывала нежную улыбку мамы, ее светлые глаза, в которые глядела, как в зеркало, как в отражение своих. «Alsama' la yahda»[5] называл цвет их радужки папа. Я – единственный ребенок в семье, унаследовавший внешность матери-американки, и поэтому отец настоял на том, чтобы общественные места я посещала исключительно в платке и не привлекала лишнего внимания к своей экзотической для этих мест внешности.
Помню, как прижималась к маме, ощущая вибрации тепла, исходящие от нее, такой родной и любимой… запах ее тела: домашний сыр, молоко, специи, которыми она изрядно сдабривала кашу из нута. Она обнимала меня крепко-крепко, пока я размышляла о предсмертной агонии принца, в которой он обрел свое счастье.
– Что значит «умереть», мам? И почему принц все-таки не боялся смерти? Все боялись, кроме него… – тихо интересуюсь у матери я, заглядывая в ее небесные глаза, нервно теребя заплатки на старом одеяле. Вечерние посиделки с мамой всегда происходили в небольшой коморке, которую я искренне любила и называла своей комнатой, несмотря на то, что за тонкой стеной, воздвигнутой будто из картона, находилась спальня родителей. Наш дом считался очень неплохим убежищем по меркам Кемара, можно сказать, по сравнению с многими другими семьями, мы жили в достатке. – С небес не возвращаются?
– Да, милая, – мама поцеловала меня в макушку и нежно улыбнулась. – Но что бы ни случилось в людских судьбах, рано или поздно мы все оказываемся там.
– И встречаемся?
– Конечно, дорогая. Но ты не должна этого бояться. Ты будешь жить долго, моя Мина. В нашей стране грядут не самые лучшие времена, но ты ничего не должна бояться, слышишь? – обеспокоенный взгляд матери на миг пугает своей серьезностью и сосредоточенностью. – Помни, что я, папа, братья и сестры – мы всегда будем рядом с тобой. И в жизни,