кровь засочилась из поврежденных запястий. Судорожно дыша, девушка плотнее вжалась спиной в ледяную стену и затихла.
Без всякой на то причины Лафонтен оцепенел. Монотонный звук воды, капающей в другом углу, усилил ощущение неестественной тишины, которая повисла между инквизитором и узницей. Ее страх и ужас были осязаемы, но он по-прежнему не видел ее лица, скрытого под спутанными волосами. Его поразило другое…Он не мог поверить и сначала решил, что у него разыгрались обонятельные галлюцинации, но, когда девушка снова тряхнула головой, накрывая черными локонами обнажившиеся в дырявой рубахе худые плечи, Лафонтен снова это почувствовал. От Валери Мартель исходило не зловоние грязного, измученного, покрытого гниющими ранами тела, а тонкий чистый аромат жасмина, проникающий в ноздри Андре и вытесняющий запахи выгребной ямы. Мужчина озадаченно сдвинул брови, впервые столкнувшись с подобным феноменом. Потребность увидеть ее лицо вычеркнула все имеющиеся в голове вопросы, которые он собирался задать. Вскочив на ноги, он в два шага пересёк расстояние до стены, где оставил факел и, выхватив его, вернулся к узнице. Снова присел перед ней на корточки, освещая сжавшуюся фигурку.
– Пожалуйста, не надо. Умоляю вас… – проговорила она едва слышно, в защитном жесте приподнимая скованные руки с переломанными пальцами. Ее отчаянный нежный голосок, как колокольный звон отозвался в висках Лафонтена, усиливая бег крови по венам, сердце забилось быстрее, дыхание перехватило от необъяснимого волнения. Он не верил собственным ощущениям. Что за наваждение?
– Не бойся меня, дитя. Я пришел выслушать тебя и облегчить твою душу от бремени грехов, – севшим голосом произнес инквизитор. Мужская рука, сжимающая факел, дрогнула, по спине вновь прошелся холодок. Девушка мелко задрожала, как в ознобе, и дурманящий цветочный аромат снова окружил потрясённого инквизитора. – Я не причиню тебе зла. Я здесь, чтобы разобраться в том, в чем тебя обвиняют, – изложил он более уверенным тоном.
Валери судорожно вздохнула и неуверенно опустила на колени искалеченные под пытками руки.
– Я уже все рассказала, святой отец, – отозвалась она тихим мелодичным голосом, в котором прозвучали нотки обреченности. Она приняла его за священника. Что ж, может это и к лучшему. Лафонтен проглотил образовавшийся ком в горле и почувствовал себя увереннее, вспомнив, что перед ним всего лишь слабая измученная девушка.
– Посмотри на меня, дитя, – попросил Андре, смягчая интонации властного голоса, чтобы ненароком не отпугнуть узницу.
Она снова испуганно затряслась и звон цепей разрезал гнетущую тишину. Очень медленно, словно через силу, девушка подняла голову. Спутанные волосы разошлись в стороны, открывая удивительной красоты бледное лицо. Лафонтен изумленно замер, разглядывая правильные изящные черты, пытаясь припомнить, видел ли он когда-нибудь подобное совершенство. Бархатистая фарфоровая кожа девушки словно