голос:
– Иду, иду. Подождите чуток.
Дверь со скрипом открылась и на порог вышла пожилая женщина. Ее лицо было полностью покрыто морщинами, а на носу сияла огромная бородавка:
– Что стучали голубчики, – спросила, хрипя старушка, – пирога захотелось небось, да?
Джен почувствовала запах яблочного пирога и ответила,
– Да, если можно, и еще я хотела спросить, – тут она замолчала.
Она определенно что-то хотела спросить. То ли как они сюда попали, или же что произошло на дороге, но забыла и то и другое.
– Да конечно, – сказала женщина, пропуская их в дом.
На удивление внутри оказалось намного просторнее, чем хижина выглядела снаружи.
Коридор был очень длинным, и на стенах висели портреты и пейзажи, написанные маслом. Это все завораживало и в то же время пугало. Но, что Дженнифер, что Майкл не видели в этом что-то странное, им верилось, что так и должно быть.
Они прошли коридор и оказались в большой комнате, где был высокий камин, в котором догорали поленья. На камине стояли вазочки с цветами, множество сувениров и макет озера. У дальней стены стоял угловой диван, а на против него стол.
Только сейчас Джен поняла, что эта комната, точно так же выглядит как комната в бабушкином доме: Тот же камин, только поменьше, тот же диван, только синего цвета, а не фиолетового, как этот и наконец стол.
– Присаживайтесь, – показала старушка на диван.
Они сели, обнявшись, а старушка вышла, предварительно выключив свет.
Теперь их лица освещал свет, идущий от камина.
Вернулась женщина уже с пирогом. Она поставила его на стол, где уже располагались три тарелки, и столько же вилок.
Она порезала пирог н восемь равных частей, и положила все по тарелкам.
– Кушайте голубки, кушайте, а потом опять на озеро и так вечно…
– Что? – переспросила Джен, – вы сказали вечно или мне послышалось7
– Тебе послышалось. Я сказала, и вы отдохнете.
– А, ладно, – сказала девушка, прожевывая кусок вкусного, яблочного пирога, – Вкусно, я такого вкусного пирога никогда не ела. Очень вкусно, няням – комично сказала Джен, облизывая пирог, прилипший к верхней губе.
– Я рада, – злорадно улыбнувшись, ответила старушка, и села рядом, но пирог не ела, а смотрела как его с жадностью пожирают гости.
Если бы сейчас, то ни будь спросил бы имя Майкла, он бы без промедления ответил, что не помнит. Так же было и с Джен.
Они не помнили, как оказались на озере, и уже не помнили, как попали в хижину.
И в памяти пропадало как они поедали пирог, а старушка все смотрела на них, приговаривая своим старческим, хрипловатым голосом,
– Ешьте, еще ешьте, мне не жалко.
И гости вновь ели, а потом бежали купаться, в этом «комфортном озере», после чего вновь оказывались за столом, с кусками вкусного пирога.
Их форд, если это сейчас имело значения для них, заржавевший, словно находился там 100, если не больше, по-прежнему стоял, где его оставили,