своей наивности, думала она, что судьба благоволит ей, избавляя от мучений, которые претерпевает женщина при рождении ребёнка. А теперь, кажется, и жизнь отдала бы, чтоб только испытать эти наверняка сладостные муки.
Потянувший из долины реки с затона ветер взрябил воду, и длинный затон стал похож на огромную рыбу, с крупной чешуёй. И небо затянули тяжёлые облака. Намертво и беспросветно, казалось, затянули – быть дождю.
Старая
Пожилая седая Анастасия Михайловна переоделась в ночнушку и стала читать молитвы «на сон грядущий». Она пронесла их через все трудные времена, почти все «вечерние и утренние правила знала наизусть, поэтому вычитывая их в то же время думала о своей матери, о своем детстве и юности. (Так перед смертью человек всю жизнь свою перебирает).
Когда-то до войны они жили в той же деревне, откуда её сейчас вывез старший сын Григорий, Гришечка. У них в семье было шестеро старших братьев и она, единственная дочь. Братья все и отец погибли на фронте в первом же годе войны в 1941. А мама резко состарилась и умерла сразу после её свадьбы в 1950 году: милая добрая мама, она научила Настю всему…, вспоминала Анастасия. И молитвы мешались с воспоминаниями, которые разгорались всё ярче как пламя, и молитвы не мешали думать о матери.
Кончив молиться, она легла в старую кровать взятую из деревенского дома, и тотчас же, как только она прикрыла глаза, ей представилась и её собственная юность, родная деревня… И лошади и овцы и коровы, ясные летние утра и гулянки молодёжи у реки под гармонь.
Перво-наперво гармонь, что она забрала из деревенского дома. Вот она, на комоде стоит. Забрала-таки и комод, и многие другие вещи.
Это покойного Фёдора, мужа её. Не то чтобы гармонист он был отменный, нет. И всего-то играл плясовые, «Подгорную» да «Амурские волны» и ещё такие же. Но зато как играл хорошо! Эта гармонь и решила судьбу Анастасии – полюбила она Фёдора. Да и он поглядывал на неё чаще, чем на других девок. А родители его прочили за него Светку Казакову – и дом у Светки пятистенный, и пара лошадей в хозяйстве, и овечек с десяток. А с Анастасии нечего было и взять, малое приданное с одной коровой Зорькой.
Фёдор, парень-то был не из робких, но против воли отца не решался преступить. На ферме бабы судачили, – услышала Анастасия, что назавтра Фёдорова родня хочет сватов засылать к Светке. Разволновалась вся, но вида не подала. А во все вечера в выходные – на берегу гулянка. Долго танцевали, пока другой гармонист играл, Петька. А после Фёдор взял и свою гармонь развернул. И ударили они «Подгорную» – все плясали в круге. Но постепенно всё реже круг становился. Расходились люди в стороны. А осталось их только двое – она да Светка. Тут началось противостояние, начался спор безмолвный. Такая борьба невидимая, что было ясно: судьба и жизнь их здесь решаются. Казалось, до бесконечности будет играть гармонь, и какая-то неодолимая сила будет отрывать