ну куда ты идешь, промокнем все, дождь холодный, нам туда надо, Конечно нам туда, вот же, туда нам.
– Да я точно тебе говорю нам сюда. Пошли, пошли, я тебе говорю.
– Да куда, это не туда вообще. Конечно. Это вообще в Парфёново. А собака где? Где собака? Блум! Блум! А, вот ты где. Юра, ну куда ты пошел, это в другую сторону же. Все, промокнем все сейчас. Под дерево встань, встань под дерево. Переждем под деревом. Зина, иди, под дерево встань, тут не капает. Ох, вот хорошо! —
– Думаешь переждем? Ну, переждем, давай переждем. Покурим пока. —
– Нет, дождь сильнее, пойдемте. Туда нам. Блум! Куда ты идешь то? Нам туда. А.. вот, дорога, надо же, нам сюда, – сказала мама-Жанна, и мы пошли.
Промокли насквозь все, встретили зайца, пришли, печку затопили, чай попили и спать легли, потом, на другой день, суп грибной сварили из пяти грибов, или трех что ли, и лимонный пирог. Вот такая была – охота за грибами.
На родину приехал
«Поэтическое».
Закончился лес, безо всякой опушки, сразу за высоким «забором» из елей и сосен открылось поле. В лиловой дали тонули холмы, и не было видно их конца. Высокий бурьян колебался в поле от ветра. Носился коршун невысоко, нацеливаясь и высматривая свою добычу. Воздух все больше застывал от зноя и тишины, покорная природа цепенела в молчании…. Ни «громкого» ветра, ни бодрого свежего звука, и на небе ни облачка.
Но вот, наконец, когда солнце стало спускаться к западу, холмы и воздух не выдержали гнета и, истощивши терпение, измучившись, попытались сбросить с себя иго жаркого дня. Из-за холмов неожиданно показалось пепельное-седое кудрявое облако. Оно переглянулось с широким полем – я, мол, готово, – и нахмурилось, превратившись в тучу. Вдруг в стоячем воздухе что-то прорвалось, сильно рванул ветер и с шумом, со свистом закружился по полю, словно оттолкнувшись от стены леса позади меня и взъерошив мои волосы на голове. «Наверное, дождь будет» – подумалось. Необычайно быстро туча закрыла весь горизонт и приблизилась. Тотчас же трава и высокий бурьян подняли ропот, по дороге спирально закружилась пыль, побежала по полю и, увлекая за собой сухие травинки, стрекоз и перья птиц, вертящимся столбом поднялась к небу и затуманила закатное солнце.
У самой дороги вспорхнула птица. Мелькая крыльями и хвостом, она, залитая еще светом солнца, походила на рыболовную блесну или надводного мотылька, у которого, когда он мелькнет над водой, крылья сливаются с усиками и кажется, что усики растут у него и спереди, и сзади, и с боков…. Дрожа в воздухе, как насекомое, играя своей пестротой, эта небольшая полевая птичка поднялась высоко вверх, по прямой линии, потом, вероятно, испуганная облаком пыли, понеслась в сторону, и долго еще видно было её мелькание….
Невесело встретила меня моя заветная родная сторона. Вскоре пошел густой дождь. И в чистом поле мне совершенно негде было укрыться! Так я подошел к родной деревне – весь мокрый и слегка замерзший, и постучался