Ведьмин ключ. Глеб Пакулов

по ней ладонью и выставил бутылку. Котька разглядывал насос, оглаживая пузатые бока позеленевших цилиндров. Попробовал качнуть. Навалился грудью на деревянную ручку, подогнул ноги. Насос всхрапнул, несмазанно заскрипел. Под высоким потолком запорхали воробьи, юркнули в ясный прогал двери.

      – Щя-а! – прикрикнул Удод. – Пожарники прибегут, пинкарей схватим.

      Уселись на ящике вокруг бутылки. Котька никогда ещё, даже на язык, не пробовал вина. Было любопытно сделать глоток, но как без закуски-то, ведь положено хоть корочку нюхнуть, как мужики делают.

      – Ну так что ж! – Удод решительно вынул пробку, аккуратно положил рядом с собой. – Начинай, Ходя, твоя выпивка. Скажи, что полагается, и пей не жалей.

      Ходя держал бутылку обеими руками, испуганно таращился на Ваньку.

      – Чё говорить нада? – шепотом спросил он и шмыгнул носом.

      – Как чё?.. Ну. – Удод широко развёл руками. – Будем здоровеньки, чтоб не кашляли. Ещё это… не дай бог, последнюю. Валяй.

      – За фронтовиков пить договаривались, за братьев, – вмешался Котька. – За проводины.

      – Ты знаешь цё? «Не дай бог, последнюю» фронтовиков ещё как касается, понял, – огрызнулся Удод. – Пей, Ходя, за братьев, хоть ты и одиночка.

      – За блатков! – пискнул Ходя и отчаянно сделал глоток. Глаза его округлились, Ходя мыкнул, отбежал в угол, и его стошнило.

      – Вишь, какую отраву батька его гнал? Не за то ли и забарабали? – Ванька заткнул горлышко бутылки пальцем, взболтнул.

      – Так, может, лучше пойдёт. Пей, Котька.

      Котька взял бутылку, закрыл глаза и сказал:

      – Пусть наших братьев, да и всех наших, пуля боится и штык не берёт!