когда им дали свободное время, но Лион тоже во Франции, в предгорьях Альп, кстати, и от Парижа всего двести километров. Примерно, как от их городишки до Москвы.
– Странно, я думала тут, по дешевке, – разочарованно протянула Маринка, и подбородки у нее снова мелко задрожали. – Линялое какое-то, мрачное. Я бы такое не взяла.
И ухватила с тарелки пирожное с нежной воздушной «шапочкой», откусила нехилый такой кусок, оставив на бисквите алые крупные пятна помады. Людка спохватилась, уцапала и себе десерт и бросила с набитым ртом:
– Дорогое?
– Нет, сто пятьдесят евро.
– За эту тряпку? – Маринка вытаращила глаза. – Кошмар.
– У богатых свои причуды, – Людка торопливо, точно за ней гнались, приканчивала пирожное. Вирская с улыбкой наблюдала за ними и посматривала в дрожащий телефон, поставленный на беззвучку. Маринка хихикнула, Вирская взялась за тяжелую бутылку зеленого стекла.
– Девочки, давайте выпьем за нас!
Протестов не последовало, брют шел хорошо, особенно под фрукты и сладкое. Голова немного кружилась, подступившая откуда-то тревога улетучилась вместе с пузырьками в бокале, и Рите нравилось все. И мрачная заполошная Людка в своей неизменной белой блузке и черной юбке, что с трудом, но сходилась в области талии, и Маринка в бордово-черно-белой «клумбе», и Вирская со своей неизменной улыбкой. Та разделалась с большой грушей и придвинулась поближе к Рите.
– Покажи Париж.
Рита отдала ей мобильник, Ленка принялась быстро пролистывать галерею.
– Это Брюссель, мы туда прилетели, это Реймс, это Живерни, ну, дом-музей Мане с прудом, где он кувшинки рисовал, это Руан, тут Жанну д’Арк сожгли. Это Нормандия уже, Сен-Мало, самые сильные приливы в Европе, это мост Нормандия, это Этрета…
Вирская кивала, Людка через стол пыталась высмотреть хоть что-нибудь, Маринка надменно жевала второе пирожное. Вирская досмотрела до конца, отдала Рите телефон, вздохнула тяжко, точно землю только что копала.
– Мой Серега тоже скоро поедет отдыхать, – веско обронила она, не глядя на подружек. – Или на Мальдивы, или на Бали, пока не решили. Мы же ему квартиру купили!
Людка разинула рот, Маринка перестала жевать и вытаращилась на Ленку.
– В ипотеку?
Вирская важно помотала головой.
– Ну что вы, девочки, какая ипотека, о чем вы. За свои, конечно. Не хотели, мы же в Москву переезжаем скоро. Но Михаил Иваныч настоял, чтобы у сына сразу свое жилье было, – Ленка приложилась к шампанскому, торжествующе оглядела притихших гостей. – Потом продадим и в Москве ему что-то поприличнее купим. Оформили пока на Иваныча, а то мало ли что. Вдруг разведутся, жалко половину жилья чужой девке отдавать.
Маринка демонстративно отвернулась, выкопала из сумочки зеркальце и уставилась в него. Людка глядела куда-то в пространство, позабыв закрыть рот. Рита вспомнила свою съемную хрущевку на третьем этаже самого старого блочного дома в их районе, убитую настолько, что даже свежие обои не спасали положения.
– Классно, –