у тебя целый вагон, – рассеянно поддержал своего спутника Семён.
Обстановка в коридоре не отличалась от той, что видели аспиранты каждый день. Разве что была свежая краска на перекрытиях и стенах и повсюду висели художественные голограммы. Ячейка профессора Лапина была в конце коридора, и когда они подошли к двери, та открылась.
– Семёнчик, я так рада! – девушка выбежала из дверей в коридор и повисла у Семёна на шее. Ей было уже семнадцать лет, почти восемнадцать, и она вовсю гонялась за незадачливым аспирантом. Она была симпатичной, но в меру, без фанатизма. Очень худенькая, почти невесомая, в чём только дух держался. Её отец только подсмеивался над энтузиазмом своей дочери, но ничего не делал, чтобы помочь ей завоевать молодого человека. Джозеф попытался рассмотреть её детально, но она уже унеслась прочь, оставляя в воздухе неуловимый, но такой приятный запах духов.
Когда они зашли в гостиную, появился сам хозяин ячейки, профессор Лапин.
– Здравствуйте, господа! – вежливо улыбнулся он гостям и пожал обоим руки. – Рад тебя видеть, Семён. А с тобой…
– Это Джозеф Теллбот, – представил он товарища. – Он из Лаборатории – 11, они работают над…
– Я знаю над чем они работают, – кивнул головой Андрей Афанасьевич. – И про Джозефа много слышал хорошего. Говорят, вы будущее светило науки наших секторов.
– Наверное льстят, – ответил Джозеф. – Среди нас много выдающихся учёных. Но я рад, что услышал похвалу от вас, Андрей Афанасьевич. Вы – легенда в Научном секторе, благодаря вам совершено столько прорывов в сфере изучения прошлого.
– Теперь вы мне льстите, молодой человек, – покачал головой профессор. – Проходите, вы как раз к столу. Чувствуйте себя как дома.
Профессор пропустил обоих аспирантов вперёд, а сам отошёл в сторону кабинета. Да, у него был свой личный кабинет. Ещё была отдельная комната у Юли, а также небольшая прихожая, гостиная и кухня. Каждый раз, когда Семён посещал эту ячейку, он чувствовал насколько убого по сравнению с этим выглядит его угол.
Юля разобралась с тем, зачем уходила, затем практически повисла на руке у Семёна и рассказывала об успехах в обучении, подругах, о том, как из-за неё подрались два молодых человека. Она тараторила так, что он не успевал вставлять ни одного слова. Джозефу же удалось рассмотреть Юлю детальнее. Она была красивой девушкой. Выразительные зелёные глаза не останавливались ни на одном предмете детально, если только для того, чтобы отметить его присутствие здесь и сейчас, длинные ресницы, ямочки на раскрасневшихся щеках. Улыбка совершенно искренняя, такая, что можно было забыть обо всём, губы подведены в меру яркой помадой местного производства. Огненно – рыжие волосы забраны в два хвоста, это сейчас было модно среди обучающихся. Единственное, что портило ощущение совершенства, это беспрестанная трескотня, которая убивала всё то хорошее, что он увидел ранее.
– Юля, простите меня, – откашлялся Джозеф. – Я бы очень хотел послушать о том, как у вас с девчонками получается следовать моде.
– Ну