венецианского купца, а роль Порции при нем исполнял Руперт Брук. Позднее он поселился в доме, арендованном у семьи Байрона. Однако сэр Оуэн был оппортунистом, хотя и не совсем обычным. Когда началась война, он отправил домой как можно больше британских подданных, а затем организовал ежедневную информационную службу, используя доверенных сотрудников и свою привлекательную восемнадцатилетнюю дочь Кейт, чтобы, сменяя друг друга, они постоянно сидели на табурете с пробковым сиденьем в ванной посольства и слушали мощный радиоприемник [58]. Он также призвал членов своего персонала арендовать квартиры с видом на железнодорожные пути Западного вокзала, чтобы собирать сведения о длинных эшелонах с танками, гусеничной техникой и артиллерией, проходившей через город под водонепроницаемыми чехлами. Несмотря на это, он регулярно докладывал в Министерство иностранных дел о поддержании сердечных отношений с так называемыми нейтральными странами. Именно поэтому он поначалу не проявлял желания поддерживать работу Секции Д в Венгрии.
Друг Кристины, британский журналист и разведчик Бэзил Дэвидсон описывал сэра Оуэна как «англо-ирландского джентльмена безупречно дипломатического поведения, чьи взгляды… состояли в том, что война, вероятно, проиграна, и, следовательно, не надо ничего предпринимать, чтобы не ухудшить ситуацию, и прежде всего не делать ничего незаконного, тем более в его собственном посольстве» [59]. Когда сэр Оуэн обнаружил, что Секция Д тайно хранит в подвалах посольства мешки с взрывчаткой для предполагаемого подрыва вражеских кораблей на Дунае, он немедленно вызвал Дэвидсона. У него были «бледно-голубые глаза и неприметные очки в тонкой золотой оправе, – вспоминал Дэвидсон. – Все это он обратил в сторону от меня» [60]. Сэр Оуэн в ярости приказал выбросить взрывчатку в Дунай, чтобы не поставить под угрозу дипломатический нейтралитет. Дэвидсон стал persona non grata, и ему еще повезло, что не оказался в Дунае вслед за мешками. «Мы были совершенными дилетантами, – признавал он позже, – законченными любителями и невеждами» [61].
Но сэр Оуэн не смог отвернуться от «молодой, красивой и одаренной» женщины, как он сам описывал Кристину, которая загнала его в угол на одном из обычных приемов-коктейлей в посольстве, проходивших по вечерам в понедельник; дочь сэра Оуэна Кейт была в не меньшей мере очарована Анджеем[52] [62]. Бюллетень сэра Оуэна был его гордостью и радостью, и Кристине потребовалось не слишком много времени, чтобы сгладить напряжение в отношениях между ним и Бэзилом Дэвидсоном, предоставив им шанс поделиться «сильно разбавленными новостями просоюзнического оттенка» с венгерской прессой и радио [63]. В Секции Д отметили, что Кристина оказала «значительную помощь британскому послу», хотя можно сказать, что в выигрыше оказалась другая сторона [64]. Сэр Оуэн не идеализировал Кристину, он назвал ее «чрезвычайно упрямой, индивидуалистичной, привлекательной и капризной», но был полностью покорен ее «непревзойденным мужеством» и �