Сэндис болезненно сжался, но она распахнула душу, приветствуя Ирета. Чем меньше сопротивляешься, тем легче.
Ирет не желал ей зла.
Кайзен благоговейно вскинул руки, и тягучие слова на забытом ныне языке полились у него изо рта. Заклятие тьмы. Четыре строки, словно четыре слова. Сэндис вздохнула и тотчас же позабыла их – ее затопила всесокрушающая, неукротимая ярость.
Раздирающий уши вой оглушил ее, и тело ее, истерзанное, изломанное, избитое, разнесло в клочья. Кислая горечь подступила к горлу, железо ободрало рот. Живот вспороло, кости обратило в труху, жилы вытянуло: «хрум», «хрясь», «вжих»…
По телу Сэндис прошла судорога, и девушка очнулась. Первое, что она увидела, – знакомый до одурения коричневый в клеточку потолок. Значит, она в спальне вассалов. По руке ползли мурашки, у нее все еще был жар. Сэндис прикрыла глаза. И мысленно увидела огонь. И почувствовала, что она для чего-то нужна, и…
Видения исчезли.
Сэндис осторожно села на кровати. Главное – не дергаться, иначе голова взорвется от невыносимой боли. Она вздохнула размеренно и глубоко и невидящим взглядом уставилась на серое одеяло, пытаясь вспомнить… Но на сей раз память напоминала чистый лист бумаги. И только разрозненные, обрывочные картинки проплывали перед ее мысленным взором. Она попыталась ухватиться за них. «Огонь». Ирет всегда оставлял по себе видение огня. «Нужна». Да, она частенько ощущала, что Ирет нуждался в ней.
Три с половиной года Сэндис пробуждалась после обряда вселения, не помня ровным счетом ничего. Даже сны не желали заполнить зияющие пробелы в ее памяти.
И вдруг полгода назад начались видения. В ее памяти всплывали лица, крики, голос Кайзена, отдающий приказы, исполнить которые было не под силу обычному смертному.
Сэндис никому не призналась в том, что Ирет с ней общался. О какой помощи просил огненный конь и что ему было надо от Сэндис, оставалось тайной за семью печатями. К сожалению, говорить с ней напрямую нумен не умел, а может, и не пытался.
Поморгав, Сэндис сбросила остатки сна, вернулась к реальности и тут же сморщилась от головной боли. На ней были новые штаны и рубаха; неудивительно – вселяясь в нее, Ирет в клочья раздирал одежду. Она вытянула руку, и мышцы во всем теле разом взвыли от нечеловеческого перенапряжения, недавно выпавшего на их долю. На прикроватной тумбочке Сэндис нащупала деревянную чашку с водой и осушила ее в три глотка. На зубах противно заскрипел песок. На дне чашки лежала пилюля. По всей видимости, Сэндис провела в бессознательном состоянии гораздо больше времени, чем обычно.
В животе глухо заворчало. Она взволнованно оглядела комнату и вздохнула удовлетворенно, заметив на подносе возле двери холодное мясо и яблоко. Кайзен хорошо кормил своих невольников. С голодного вассала толку мало.
Сэндис сползла с кровати, сделала шаг на трясущихся, как желе, ногах и услышала, как в дальнем углу кто-то приглушенно всхлипнул. Сэндис внимательно осмотрела шесть узких постелей – собственность Кайзена – и заметила