часто твой бог прибегает к помощи «простых смертных»?
– Пути господни неисповедимы, – заученной фразой отозвалась девушка. Ее еще с детства учили истолковывать знамения.
– Сомневаюсь. Если бы он действительно попросил меня о помощи, я бы об этом знала, – как-то отстраненно произнесла Рэль и поднялась. Ее интерес к спасенной мгновенно угас.
Керон задохнулась от возмущения. Всего лишь век назад за такие речи мгновенно отправляли на костер!
Она с горем пополам выбралась из липкой жижи, едва снова не поскользнувшись и не упав. С неприязнью отметила, что полуэльфийка так и не предложила ей руку помощи. Снова проклиная тот день, когда самолично напросилась на это приключение.
Посвященная Самаэля не привыкла к такому обращению. Возле нее всегда сновали послушницы, пытаясь во всем угодить. Она уже собиралась высказать все, что думает о своей спасительнице, но Рэль совсем не замечала ее, внимательно следя за разворачивающимся сражением.
– Ну что же ты медлишь, чародей? – прошептала она.
Услышав едва различимый голос, Керон повернулась к полуэльфийке. На миг ей показалось, что в непроницаемо черных радужках беловолосой девушки вспыхнули серебристым огнем перевернутые пентаграммы. Не в силах поверить глазам, проморгалась. Так и есть. Всего лишь мираж измученного сознания.
Рэль не отрываясь, смотрела на чародея.
– Смелее! Разожги свой костер!
***
Маг не двигался. Как ни странно, он даже не видел бой Риза и эльфа с чудовищными големами. Он смотрел на сырую размокшую землю под ногами.
Йен выставил перед собой верный посох и вскинул руку, намереваясь произнести защитное заклинание. Закрыл глаза, но на этот раз в сознании не возникла привычная россыпь ярких рун, и чародей ощутил себя слабым и беспомощным, как младенец, покинувший теплую и уютную утробу матери.
Что происходит? Почему память, прежде такая услужливая, сейчас отказала ему перед лицом смертельной опасности?
Он постарался сосредоточиться, но все попытки оказались тщетны. Магия тоже оставила его. Древко посоха, раньше такое теплое, придающее уверенность в себе, теперь стало неприятным, холодным и чужим. Вся сущность мага корчилась от злобной мощи болота, что давила на него, не давая пошевелиться, лишая дыхания.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что чародей просто задумался, глубоко уйдя в себя, но на самом деле он сейчас вел свой бой – пусть незримый, но с противником, во много раз превосходящем его в могуществе.
Маг лихорадочно пытался найти лазейку, вырваться из тенет чужой воли, освободиться и снова получить контроль над магией, но с каждым отчаянным усилием приходило ясное понимание – это конец.
Йен не знал, что любой другой чародей его уровня не смог бы выдержать этой пытки и минуты, что уж там говорить о каком-то сопротивлении? В это болото вряд ли отважится ступить даже опытный архимаг без крайней на то необходимости. Йен держался лишь на силе воли, балансируя