Письмо, так и не написанное, потому что его отправлять некому. Алексей Комов

мне в равной степени со всеми. Правда, я, как это для меня ни странно, почти все время молчал. Не знал, что говорить.

      На четвертой рюмке водке я успокоился. И даже стал размышлять более менее, логично. Ну, не могу я объяснить, а чего мне, в конце концов, надо. А раз так – щенячий восторг можно испытывать и на расстоянии. Наслаждаемся же мы видом сочного наливного яблока на высокой ветке, не стремясь достать во что бы то ни стало и сразу его съесть. Есть и другие яблоки, пониже.

      Не суждено, так не суждено.

      Я вспомнил о девочке с раздачи и украдкой посмотрел на часы. Оставался час с небольшим до оговоренной встречи.

      …Есть и другие яблоки, пожиже, но тоже голод утоляют… И вдруг, в момент, когда я изучал часы, предаваясь философским размышлениям о суетности высоких чувств, у меня возникло ощущение, что на меня внимательно смотрят. Быстро подняв глаза, я поймал её взгляд. Но не прежний, скользящий, а внимательно изучающий.

      Это меня рассмешило. Наверное, заметила, что я перестал её сверлить взглядом, и решила узнать, в чем дело. Не терпит бунта среди своей команды воздыхателей. Мне почему-то казалось, что эта «команда» достаточно многочисленна. Или её возмутило, что с этого праздника кто-то хочет уйти. Во всяком случае, интересом к своей персоне, тем интересом, который был у меня к ней, это внимание я объяснить и не пытался.