собравшихся в спины, чтобы освободить для нас проход. Сирокуси воодушевила идея, что Кадзуко станет звездой нашего фильма. Он громко распинался о том, что ведущим певцом будет Исихара Юдзиро, Мацуи Кадзуко будет исполнять роль водителя автобуса, выросшей в детдоме, а ему самому хотелось бы сыграть крутого. Наблюдая за всем этим, Адама прошептал мне на ухо: «Кэн, так не пойдет! Я уверен, что, если Мацуи Кадзуко увидит состав участников, она откажется сниматься». Если бы Кадзуко увидела нас в этот момент с Сирокуси, тупо повторяющим: «Кино, кино, кино, кино…», она бы нас прокляла вместе с Сирокуси. Адама прекрасно это понимал. Почему-то она на дух не переносила Сирокуси.
– Кэн, почему бы тебе самому не пойти и не проверить? Вероятно, Кадзуко сейчас в комнате за сценой.
– О чем ты говоришь? Там же будут одни девчонки!
– Ты все еще в Клубе журналистики?
– Да.
– Не можешь сказать, что пришел для сбора материала для публикации?
Тогда я один отправился в святая святых, где находились красотки Английского театрального клуба.
Когда я оглянулся, то увидел, что все в аудитории жестами поддерживают меня. Некоторые махали ученическими фуражками с криками: «Давай, Кэн!» Тем временем Адама пытался успокоить Сирокуси, который порывался пойти за мной следом.
В комнате стоял запах цветов. Хотелось запеть «Daisy Chain» группы «Tigers». Цветущие девушки среди цветочных ароматов упражнялись в English. Я не знал, с чего начать: «Э-э», «Извините» или «Добрый день», – но чувствовал, что это с самого начала будет проигрышем. Я пытался подобрать подходящие слова, но в голову ничего не приходило. Когда я уже собирался выдать что-нибудь по-английски, появился преподаватель Ёсиока, курирующий Английский театральный клуб. Неприятный тип средних лет с напомаженными волосами, гордившийся тем, что он всегда носит английский костюм.
– В чем дело? – спросил он, подразумевая: что ты осмеливаешься делать в этой комнате, в святая святых?
– Я из Клуба журналистики. Меня зовут…
– Кажется, Ядзаки? Я тебя знаю. Разве я не преподавал в вашем классе грамматику?
– Совершенно верно.
– Как ты можешь говорить «совершенно верно», если тебя никогда не было на занятиях?
«Влип!» – подумал я. Никак не мог предположить, что здесь появится этот учитель и начнет разговаривать таким тоном. Мое положение было более чем уязвимым. Сколь бы мерзким он ни был, но я знал, что он никогда не ударит ученика, и спокойно прогуливал почти все его занятия. Я пропустил и зачетный экзамен после первого семестра. Он пристально смотрел на меня сквозь очки в черной оправе.
– Ну, и зачем ты сюда явился? Не рассчитывай, что сможешь поступить в Английский театральный клуб.
Из комнаты донеся звонкий смех. Красавицы слышали наш разговор. Теперь я уже не мог отступать.
– Я пришел собрать материал для статьи.
– Какой еще материал?
– О ВОЙНЕ ВО ВЬЕТНАМЕ.
– Мне про это ничего не известно. Знаешь, как положено это делать? Вначале ты получаешь разрешение у куратора Клуба журналистики,