вернулся в барак.
…Варяг улыбнулся своим мыслям. Светка, внимательно следившая за выражением его лица, поняла улыбку по-своему и, счастливо вздохнув, крепче прижалась к его плечу.
ГЛАВА 3
Владислав Геннадьевич пошуровал прутом в камине. Теперь в нем трудно было узнать Варяга. На пальцах даже не осталось следов от наколок, только там, где когда-то была корона, – маленький шрам. Не отпустил так легко венчальный символ – оставил отметину. Владислав Геннадьевич вывел на теле и другие наколки; только крест, возле которого вспорхнули ангелы, оставил как память о воровской карьере.
Пластическая операция изменила и его лицо: нос удлинился, натянулась кожа на скулах, на подбородке появилась ямочка. Теперь он не прежний Варяг – самый молодой и удачливый законник России, который контролировал несколько зон, о котором была наслышана половина прежнего Союза и знаться с которым считалось за великую честь. Чтобы услышать его мнение, ворам приходилось идти на немыслимые хитрости, посылать гонцов или ксивы за тысячи километров. И когда обратно возвращалось авторитетное суждение, оно воспринималось как закон, нарушить который можно разве что под страхом смерти.
Он мог и дальше оставаться вором в законе – карьера, о которой мечтает каждый вор, но только единицам рукоплещет судьба. Чтобы быть вором, отмеченным властью, мало сидеть на зоне и в колонии, нужно иметь характер и недюжинный организаторский талант. Воров много, а коронованных воров всегда единицы. И здесь, помимо личных достоинств и беззаветного служения воровским законам, должно быть еще что-то такое, чего ты не знаешь о себе сам, но то, что непременно видят окружающие. И вот это «что-то» и дает полную власть. Если у царя – это скипетр и державное яблоко, предначертанные ему с рождения, то у воров – тончайшее чутье на лагерные заповеди: без крика, методом убеждения отстаивать свою правоту. Да так, чтобы, когда заговорил, все вокруг поумолкли. А может, это все, вместе взятое, и есть сверхпрочный сплав, который будет называться вором в законе.
Весело разлетались в камине искры, рассерженным зверем в дымоходе гудел огонь, без дыма поедая высохшие поленья. Разве он тогда подозревал, что существуют вершины гораздо более высокие, чем те, которых он достиг. Они не на виду, их постоянно скрывает туман, и их могущество скрыто под толстыми снежными шапками.
Это была стратосфера – выше просто некуда. Дальше – чернота. Космос. Вселенная. Именно здесь делят бывший Советский Союз; как рождественский пирог разрезают его на огромные куски, а лопают так, что и крошек на столе не останется. Они кромсают его уверенно, как делали это некогда члены Политбюро, забирают куски по аппетиту, и ровно столько, чтобы не поперхнуться. И совсем не случайно, что этих «небожителей» не может быть много, их – несколько, они избраны судьбой. А над всеми ими стоит только один, он-то и выбирает самый большой и самый лакомый кусок. Этим главным и был Владислав Геннадьевич, который был ранее известен воровскому миру как