не по-настоящему.
– Не нужно меня искать, уже поздно, – произнес Стив.
Подбежав ближе, Робин встряхнул брата за плечи и не сумел сдержать крик, посмотрев ему в лицо.
Там, где раньше находились зеленые глаза, маленький вздернутый носик и добрая улыбка, зияла бездонная дыра. Чернота. Нечто такое, что Робин тут же захотел выбросить из сознания навсегда, чтобы не свалиться в сети ужаса. Кровь капала вниз, текла по голубой бейсбольной куртке и синим джинсам.
– Боже, Стив… Нет, Стиви…
Не прошло и трех секунд, как чернота расползлась по плечам Стива.
Она напоминала собой вязкую маслянистую нефть, еще и липкую. Робин едва отнял руки, а сделав это, понял, что от брата ничего не осталось. Он рассыпался на глазах. Превращался в черную жидкость. Он умирал. Сюрреалистично превращался в бесформенную фигуру с далекими очертаниями человека.
– Нет, нет, малыш, все будет нормально, нет, пожалуйста…
– Но уже поздно. Я умер.
Видение сменилось.
Робин стоял около дома.
На него светило закатное малиновое солнце, а впереди, скрестив ноги по-турецки, сидел Стив. Неподвижный, мертвый. Как бы Робина сейчас обнадежила вера в загробную жизнь, в то, что Стив проживал свое прерванное детство в личном уголке эдема.
Робин, не решаясь взять Стива за руку, уселся рядом.
– Ты ведь смотришь за нами сверху, Стиви? Ты – по-прежнему ты, только не здесь?
– Я – атомы мироздания, – сказал тот серьезно. – Они разлетелись по всей Вселенной, кто-то, может быть ты, проглотил частичку меня.
Робина накрыло обжигающее чувство пустоты. Он помнил, как они вместе читали Биллингса и Хокинга.
– От меня ничего не осталось, ты не взял фото, – пожал плечами Стив.
– Стиви, если бы…
Робин проснулся.
Он не успел.
Реальность обрушилась на него, заставив горло сжаться от болезненного спазма.
– Черт возьми, – с чувством выдохнул Робин, вглядываясь в темную спальню.
Глаза щипал пот, во рту пересохло, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Робин моргал, моргал и моргал, пока из головы не ушло ночное наваждение. Он вытер лицо футболкой и замер, ожидая, когда пульс замедлится, а дыхание выровняется.
Светящиеся прямоугольные часы показывали 03:48.
Постепенно другие, помимо страха, чувства возвращались к Робину. Его отвлекли замерзшие ноги: ледяные пальцы, которые не ощущались, вместо них – холодная жидкая перчатка, обволакивающая ступню.
Сбросив с себя одеяло, Робин опустил ноги на пол. Главное, не ждать, пока неоформленный образ из сна превратится во что-то более болезненное. В воспоминания. Вот так живешь себе, думаешь, что справился, оставил травму позади, а оно возвращается к тебе в виде ночного кошмара, и подсознание хлопает по плечу: «Прикинь! Ты все еще там, ты все отлично помнишь!»
Робин потянулся к телефону на тумбочке, чтобы проверить, нет ли пропущенных.
Хотя