мелькнули мимо ушей Павла. Звон разбитого стекла и короткий крик Ключа, спешащего на выстрелы, в комментариях не нуждались и сомнений в назначении блестящих предметов не оставляли.
– Бу-уде-ешь дра-аться да-альше? – проговорил очкарик, и Павел, сосредоточившись, наконец, на своем противнике, не поверил своим глазам. Фигура в плаще потеряла резкость, размылась, словно двоящееся изображение на экране плохого телевизора. Она дрожала подобно мареву над асфальтом, и ее голос дрожал вместе с ней.
– Попробую, – прошептал Павел и с места перешел в атаку. Уроки инструктора рукопашки навсегда засели в память тела, умение верно нанести первый удар, даже если противник ожидает его – пару раз точно спасало Павлу жизнь. Но сейчас что-то пошло не так. Два выпада прошли мимо цели, захват конечности соскользнул в пустоту, а подсечка, проведенная почти идеально, ударила только по воздуху.
Павел отскочил назад и приготовился парировать встречную серию, однако противник уже был слишком близко…
– Не-э на-а сме-ерть, – предупредил зачем-то он и нанес удар.
Раскрытую ладонь, которая всей пятерней влепилась ему в лоб, Павел даже не разглядел. Зато он отчетливо видел близкие глаза очкарика. Без стекол, которые слетели во время короткого спарринга, они ничуть не стали меньше.
А потом черные зрачки этих глаз внезапно заслонили весь остальной мир…
Первым чувством, которому удалось достучаться до сознания, погруженного в глубину травматического обморока, как ни странно, оказалось обоняние. Слизистая носа уловила запах гари и привела в действе рефлексы, отвечающие за спасение организма в целом. Впрочем, еще не открыв глаз, Павел осознал – опасности нет. Пахло не едким дымом сгоревшей взрывчатки, занявшейся солярки и плавящейся проводки, который довелось однажды хлебнуть в подбитом БТР. Скорее это был застарелый запах золы и сажи – неизменный спутник давних пепелищ.
Убедившись, что вслепую восстановить ориентацию не удастся, Павел сделал усилие и открыл глаза. Под ногами разверзся глубокий черный колодец. На самом дне его виднелось тусклое осеннее небо. По небу медленно ползли тучи. Над головой нависла крышка колодца, с которой свешивалась…
Павел несколько раз моргнул и произвел корректировку восприятия с учетом вектора гравитации. Колодец превратился в огромную печную трубу круглого сечения метров двадцать высотой, его крышка стала полом дымохода. На этом полу, прямо перед Павлом, имела место фигура, целиком укутанная в длинный черный плащ с глубоким капюшоном. Сам Павел оказался подвешенным на стенке трубы в тугих металлических хомутах вниз головой, которая кружилась и гудела совсем не от внезапной высотобоязни.
– Оч-чнулс-ся… – прошипела фигура из-под капюшона.
– А второй? – из-за ее спины выступила еще одна – в затертых джинсах, утыканных заклепками, короткой кожаной куртке и «казаках» с цепями на голенищах.
Коротко стриженная шевелюра и совершенно лишние