оседать. Я осторожно двигаюсь в сторону центра, решаю, если помощь будет, то только там.
Иногда мне попадаются трупы, они лежат среди обломков. Изуродованные, раздавленные, сгоревшие. Чувствуя тошноту, я сразу отворачиваюсь.
Перед городским домом культуры с уцелевшим памятником Александру Сергеевичу, я слышу крик:
– Помогите!
Я резко останавливаюсь, и озираюсь по сторонам.
Выживший?
– Кто-нибудь…
Я замечаю женщину, она стоит в окружении развалин, и явно находится в шоке. Выглядит она нормальной. Испуганной. И я спешу к ней. Ей явно хорошо досталось, и нужна медицинская помощь. Светлый деловой костюм весь в крови. Порванный рукав блузы свисает грязным куском. И она босиком.
– Эй, – тихо говорю я, – Здесь нельзя оставаться, – женщина оборачивается ко мне, и внимательно разглядывает. Глаза под темно-каштановой челкой, совершенно пустые, – Нужно уходить…
Неожиданно, она делает то, что не сделал бы человек – бросается на меня.
Я не успеваю среагировать, как женщина сбивает меня с ног. Падаю, и от удара в голове шумит. Ее пальцы смыкаются на моей шее, выдавливая из легких весь кислород.
От избытка углекислоты в крови, перед глазами пляшут красные круги, и очертания женщины расплываются. Я пытаюсь сбросить ее, но она всё сильней придавливает меня к земле. Дрожащими руками шарю вокруг себя, пытаюсь найти хоть что-то, что могло бы мне помочь.
Хоть что-то, Господи, пожалуйста.
Я натыкаюсь на острый камень, хватаю его и, не раздумывая, обрушиваю на обезумевшую женщину. Я ударяю ее еще раз, и еще. Из раскроенного черепа хлещет кровь. Она откидывается на спину и лежит без движения.
Шатаясь, я поднимаюсь на ноги и отступаю от нее. Не могу отвести взгляда от ее неподвижного тела. Сгибаюсь пополам, и меня рвет. Вкус блевотины заполняет рот.
Не верю, что убил ее.
Не верю, что все это происходит в реальности.
Я вытираю рот и подбородок трясущейся ладонью. Нетвердым шагом бреду вперед. Сейчас здесь пустота. Пустота там – где только что был целый город. В небе кричат птицы, и дует теплый ветер. Вокруг ни души.
Не знаю, радует это меня или огорчает.
На пути мне встречается машина скорой помощи. С открытой задней дверцей, вывалившая на обозрение внутренности реанимационной помощи, она похожа на выбросившегося, на берег кита, и стоит прямо посредине Парковой улицы.
Я заглядываю в кабину, в ней никого нет, но на пассажирском сидении темнеет лужа крови.
Возвращаюсь к кузову, и забираюсь внутрь. Сразу вижу пластмассовый кейс, что работники скорой помощи берут с собой на вызов, и открываю его. Нахожу внутри сумку врача и начинаю быстро складывать все, что может мне пригодиться: стерильные салфетки, рулонный лейкопластырь, перчатки и шприцы. Ампулы убираю в полиэтиленовый пакет и запихиваю в карман.
Перекинув ремень сумки через плечо, спрыгиваю на землю и натыкаюсь на парня. Он целится в меня из ружья.
– Не хочешь сдохнуть, не шевелись, – приказывает парень, и его ярко-голубые