зеленый галстучек или платочек, но Вере всегда удавалось как-то интересно все это обыграть и сделать сухую, безликую офисную одежду заметной и привлекательной.
С радостным и солнечным настроением, совершенно без особых на то причин, Вера проработала полдня и только к обеду заметила: Оля была сегодня чем-то встревожена и озабочена. Глаза естественного серого цвета, волосы собраны, деловой костюм сидит небрежно – все свидетельствовало о тревожности. Оля уже несколько раз просила девочек подменить ее и выходила покурить у служебного входа. С раннего детства Вера была глубоко убеждена, что легкомыслие, без сомнений, приводит только к несчастью. Догадка, что она, эта легкость бытия, может привести как к счастью, так и ни к чему вообще, пришла к ней совсем недавно. Капризы, страстные желания сиюминутного удовлетворения любой прихоти были Верочке непонятны, но она, никого не осуждая, могла допустить, что для кого-то это жизненно необходимо. Эти вспышки делают их счастливыми. В детстве никто не вел с Верой бесед на подобные темы: родители были слишком заняты своей суетной жизнью. Дедушка иногда рассказывал о своем детстве и юности, о том, как они жили с бабушкой, и эти рассказы были для нее самыми лучшими. Слушая, она понимала, что хорошо и что плохо, она чувствовала, какой из ее поступков одобрил бы дедушка, что именно вызвало бы его улыбку или заставило замолчать. Свой кодекс она сформулировала самостоятельно, на основе прочитанного и услышанного. Она поняла, что можно быть счастливой самыми обычными земными радостями: замечать первоцветы и утренние зори, видеть в плывущей тучке маленький кораблик в безбрежном море и ловить музыку весны в звоне капели. С раннего детства она была способна чувствовать себя абсолютно счастливой без особых на то усилий. Она радовалась жизни во всех ее проявлениях и шла, неся счастье в своих тонких девичьих руках. В ее идеальной картине мира не было места измене и обману, но она не спешила осуждать тех, кто так жил. Для нее лично это являлось неприемлемым – и точка.
Что именно терзало сегодня Олю, она надеялась узнать во время обеденного перерыва. Выбрав подходящий момент, когда Оля с чашкой замерла у окна, Вера спросила:
– Как дела, Оль? Что с Галюней?
– Нет, Верочка, она в своем лучшем из всех возможных миров. Что там с ней может случиться?
– У тебя все хорошо? Как сын?
– С ним все отлично, а вот у меня не очень, но пока это только подозрения. Извини, Верунь, не сейчас…
– Хорошо-хорошо, – торопливо ответила Вера, – скажешь, если захочешь.
– Спасибо. Я знаю, – ответ прозвучал невпопад.
Будучи благодарным слушателем и хранителем тайн, Вера пришла к выводу: истории, которые женщины имеют обыкновение рассказывать друг другу, часто предназначены для того, чтобы усилить чувство собственной правоты или получить одобрение тому решению, которое они уже приняли. Кто-то, конечно, ищет сочувствия, чувствуя себя ущемленной,