изучает какой-то первый попавшийся под руку детектив. Он заметил, как Ольга бросила обеспокоенный взгляд на стол, а потом сунула книгу с ее тайной на полку. Но Макс изобразил полное безразличие к ее манипуляциям, припудрил все это какими-то, на его взгляд, весомыми замечаниями по поводу детективного жанра, и таким образом, обеспечил себе вполне приличное алиби на случай подозрения его в чтении чужих стихов.
Когда Макс вернулся домой, он вновь перечитал Ольгино творение. А потом даже пытался разобраться, приятно или нет, когда девчонка посвящает тебе стихи. С одной стороны, это несомненно льстило его самолюбию, но с другой, отчего-то было немного противненько. Отчего, он и сам толком понять не мог. Может, оттого, что Ольга его совершенно не привлекала?.. Или от совсем легкой тени смущения, что эта девчонка по нему вздыхает и даже посвящает стихи? А может, просто вдруг засквозило чувство стыда из-за того, во что он ввязался. Но Макс решил особо не заморачиваться. Мало ли какая дурь в башку лезет!
О хитросплетениях судьбы и превратностях любви
Никита
Холодный больничный коридор с тусклыми зелеными стенами, со снующими туда сюда людьми в белой и голубой больничной спецодежде и домашних халатах и шлепках, широкий, неприветливый, навевающий смертельную тоску. Никита одиноко сидел на одной из поставленных в ряд кушеток и ждал. На душе было путано. И вся эта путаница была спровоцирована одним единственным чувством, которое захлестывало и подавляло все. Страхом. А что, если поздно? Что, если не спасут?..
Никита посмотрел в конец коридора, где сквозь окно, в пространство, заключенное в каменные стены, стараясь рассеять тоску и холод, вливались яркие солнечные лучи. И перед его мысленным взором, словно прорисовываясь в потоке света, возник образ Ольги. Он вспомнил, как в первый раз она предстала перед ним в ярко освещенном дверном проеме квартиры его родственников, тонкая, хрупкая девочка, с короткими русыми волосами, своей угловатой фигуркой больше похожая на мальчишку-подростка…
Никита уехал из родного города, чтобы учиться на программиста и уже весьма успешно перешел на второй курс. Половину первого курса он жил в общежитии, но потом его тетка, Мария Владимировна, а проще тетя Маша, уговорила поселиться у них. И Никита особо сопротивляться не стал, так как жизнь в общаге была несахарной, а на съем квартиры даже самой маленькой у его матери, растившей его одной, средств не было. Его отец, родной брат тети Маши, лет так двенадцать назад слинял с какой-то бабой в другой город и обзавелся там семьей и с ними отношения не поддерживал, лишь выплачивал мизерные алименты. Марии Владимировне, должно быть, было неудобно за него, и она, как могла, замазывала грехи брата, привечая Никиту, за что тот ей был благодарен.
В этом же году она и Павел Александрович вновь предложили ему жить у них во время учебы. И Никита согласился. Только