Михаил Арцыбашев

У последней черты


Скачать книгу

и засмеялся.

      Доктор Арнольди отодвинул тарелку, аккуратно сложил салфетку и сделал в сторону буфета что-то, очень похожее на масонский знак. Должно быть, здесь все знаки доктора Арнольди были понятны, потому что лакей моментально подал бутылку пива.

      – Выпьете? – спросил доктор.

      – Пива выпью с удовольствием! – согласился Чиж.

      Доктор налил два стакана, и, пока он наливал, оба внимательно смотрели, как в запотевшем стекле желтыми огоньками заиграла вкусная, холодная, как лед, влага. Даже как будто стало прохладнее.

      – Так видели вселенную? – развеселившись, спросил Чиж.

      Ему хотелось посмеяться над доктором.

      – Видите ли… – с полнейшим отсутствием какого-либо оживления в маленьких, заплывших, но умных глазках ответил доктор Арнольди, – вселенную я, конечно, не обозревал… для этого надо слишком много времени и труда… Но у меня есть о ней некоторое представление, ну, и достаточно с меня…

      – Ну, нет… этого слишком недостаточно! – уверенно и с чувством превосходства возразил Чиж. – Дело не в общем представлении, а в самых деталях жизни и природы… Красота именно в разнообразии красок, форм, обычаев… Вы этого не понимаете?

      – Я все понимаю, – равнодушно возразил доктор Арнольди, – но только в моей фантазии и то больше разнообразия.

      – Как?

      – Да так… просто. Что же там? Море всегда синее или зеленое, а я могу представить себе море хоть во все цвета радуги… Есть вот такое поэтическое описание черного озера, в котором жили зеленые русалки… озеро было бездонное… что ж!.. Говорят, Эверест в восемь верст вышиной, а я могу себе представить гору в сто раз больше Эвереста… В сказках бывают хрустальные замки, молочные реки, говорящие птицы… что ж.

      – Ну, сказки! – протянул Чиж брезгливо.

      – Все равно… Радости мало, – махнул рукой толстый доктор. Чиж подумал.

      – А люди?.. Другие порядки, нравы, типы… Вас это не привлекает?

      Нет, – вяло ответил доктор Арнольди, – какие там порядки?.. Везде борьба за существование и тому подобное… знаю. Старая штука на новый лад, а я не ребенок… И везде одинаково скверно и по-своему скучно… да и не по-своему, а так, вообще скучно.

      – Так что, для вас все одинаковы?

      – А что ж? Конечно. Всякий человек смертей, и всякий не удовлетворен своей жизнью, а потом… ну, один носит цилиндр, другой лапти, третий нагишом ходит… не все ли мне – равно.

      Чиж с негодованием слушал толстого доктора, и его острое птичье лицо выражало презрительное сожаление о мертвом человеке.

      – Ну, хорошо… – как бы уже снисходя до продолжения разговора, сказал он, – а культура?.. Вон там уже летают… вы знаете?

      – Летают?

      – Да! – самодовольно ответил Чиж, точно успехи воздухоплавания от него зависели.

      – Ну и пусть себе летают. Все равно далеко не улетят…

      Доктор сказал это таким безнадежно скучным тоном, что Чиж потерял всякую охоту продолжать разговор.

      Все это было ему совершенно чуждо и непонятно. Он даже не поверил искренности доктора.

      «Просто