Народная история России. От Первой мировой до установления советской власти
централизации с привилегиями, чинами и наградами за верный труд делало подчинение исторической науки запрограммированным. Чем выше историк взбирался по карьерной лестнице, тем лучезарнее становилось описываемое им прошлое. Историк Ричард С. Уортман верно отметил, что за фасадом самодержавной государственности скрывалась разветвлённая система покровительства и связей, на вершине которой стояли богатейшие вельможи, соединявшие её с престолом.27
В результате придворные историки оправдывали произвол властных структур, государственный террор из поколения в поколение. В историческом нарративе опричнина и усмирения огнём и мечом воспевались и преподносились как необходимость.28 Административно закреплённые пытки не подвергались сомнению.29 Казни еретиков оправдывались.30 Массовые расправы над старообрядцами, сопровождавшиеся избиениями, истязаниями и сожжением тысяч „раскольщиков“ вытравливались их памяти.31
Протестные движения, бунты и многочисленные акты сопротивления народа властям методично замалчивались и маргинализовывались. Политический философ Фридрих Энгельс заметил по этому поводу, что буржуазия фальсифицировала историю: „Ведь лучше всего оплачивается то сочинение, в котором фальсификация истории наиболее соответствует интересам буржуазии.“32
Характерным примером альянса официальной историографии и самодержавия стали взаимоотношения знаменитого историка Н. М. Карамзина и Александра I. В 1816–1817 годах Карамзин начал издавать свою многотомную „Историю государства Российского“. Книга была отпечатана в Военной типографии Главного штаба Его Императорскаго Величества „по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению“ царя.33
Александр I финансировал издание „Истории“ на льготных условиях. Карамзин написал „возлюбленному монарху“ благодарственное посвящение. Оно было составлено в таких верноподданических тонах, с таким лакейским воспеванием деяний „великодушных Царей“, что читать это посвящение, да и саму „Историю“, многим современникам было стыдно.34
Карамзин подвергся заслуженной критике за то, что написал историю государей, а не государства и народа.35 Колкая эпиграмма на Карамзина, авторство которой приписывается А. С. Пушкину, блестяще высмеяла придворного историка. Поэт писал: „В его 'Истории' изящность, простота / Доказывают нам, без всякого пристрастья, / Необходимость самовластья / И прелести кнута.“36
Несколько позже похожее верноподданичество объяснило невероятную популярность такого официального историка, как архи-консерватор Д. И. Иловайский. При этом канон прославления Империи и обеления многочисленных прегрешений монархии представлял собой очевидный конфликт интересов.
Цель и смысл написания истории заключается в непредвзятом установлении фактов, в независимом, научном поиске истины. Вместо этого в своей трактовке событий официальная