Правовую же обезличенность голосования ныне можно исправить, если оно будет зависеть от социального статуса и потеря его будет механизмом, исключающим физическое насилие и моральное равенство при возможном планово-социальном материальном равенстве, а это еще один шаг к отмиранию государственной машины.
Коммунизм предполагает, что все должны быть равны, но, скорее всего, это эмоционально заимствованное коммунистами библейское толкование, что перед богом все равны. Перед богом тоже все не равны, иначе грешников не пугали бы адом, и, скорее всего, это неравенство может быть и на земле, только в социально-правовых общественных потребностях.
Важный довод классиков коммунизма «От каждого по способностям, каждому по потребностям» — это утопия, так как это является обезличиванием личности и говорит лишь о том, что классики не смогли оторваться от сознания утопистов и религиозного понимания. Никакое общество с этим выжить не сможет, так как оно превращается в общество пренебрежения к талантам, героям и т. д. Необходимое сознание можно воспитать только стимулированием собственностью либо правом, через коллективное сознание и влияние, как в родовой общине страхом изгнания из нее и общего презрения сородичей, до забрасывания камнями. В первом случае со стимулированием собственностью получаем неравных собственников и теряем коллективное воздействие общественным отношением. Во втором случае должны отказаться от равного права для всех и прийти к праву как форме выражения общественной любви по общественной значимости. Этим подходом сформировать мотивированное общественное влияние на сознание, через дифференцированное право пользования, при некотором социально гарантированном равном потребление.
Классики марксизма утверждают, что появление частной собственности определило распад первобытного коммунизма. Их утверждение значило, что уничтожение этой частной собственности приведет мир снова к формированию коммунистического общества, где все будут равны. Наивно полагают, что с этим придет общество изобилия, в котором деньги потеряют ценность, а семья, освободившись от имущественного гнета, станет только союзом чувств. Таким образом, видимо, считали они, придут к всеобщему счастью всеобщего мира.
То, что с этими изменениями отомрет и государство как орган физического подавления народа, было бы думать уж совсем наивно, ибо общественная собственность сама по себе без взаимозависимости с личностью не формирует идеального сознания и не устраняет антагонизмы противоречий. С этим не осознавали и того, что приведут мир к обезличенному обществу хаоса, а каким должен быть механизм взаимозависимости личности и собственности, чтобы она не стала просто отчужденной собственностью, социализм не решал. Сможет ли общество когда-нибудь признать, что некоторые пункты коммунизма утопичны и нужно уходить от иллюзий и не обманывать