котлетки румяной стороной кверху.
Так-то ему! Дай пять, мам!
– Ты намекаешь, что я не дорос до понимания таких вещей? – сквозь смех произнес Рик.
– Определенно. Сейчас поужинаем, и я зачитаю тебе любимые моменты из «Очерков истории КПСС», – продолжала дурачиться мама.
– Звучит как-то не очень, – улыбнулся маме Рик. – Но, так и быть, с тобой я на все согласен.
– Отлично, милый! Дочь, передай Рику луковицу. Терпеть не могу, когда кто-то сидит без дела, – заявила она, потеснив меня у мойки, и принялась мыть тарелку.
А я впервые в жизни совсем не возражала против ее деспотичного тона.
– Джули, – шмыгнул носом Рик через пару минут, кромсая лук на разделочной доске, – до меня только дошло! Какие очерки?! Ты же была совсем еще ребенком во времена Союза!
Браво, мистер Хьюз! Теперь можно не волноваться. Будущее американской нации в надежных руках, если вы так быстро соображаете! С таким учителем у этой страны есть все шансы вырастить достойную смену.
И этим утром я ещё больше убедилась в силе своего сарказма, когда парочка достойных представителей будущего нации устроила драку в школьном коридоре второго этажа в то самое время, пока я перекладывала учебники в рюкзак из шкафчика, заткнув уши наушниками. Сегодня я решила начать экспресс-курс по исправлению акцента и слушала Кэти Пэрри. Вообще-то, мне было не принципиально, кого слушать. Главное, чтобы этот кто-то не подсюсюкивал. Хотя сердце кровью обливалось, как хотелось послушать шикарный тембр с хрипотцой одного гавайского парня.
Но те две гориллы мне так и не дали закончить сеанс аудирования, в пылу драки, начало которой я даже не заметила, почти впихнув меня в собственный шкафчик. И стало понятно, насколько же уместна тут оказалась та самая наклейка на его дверце.
Но моё более близкое знакомство с внутренним устройством шкафчика закончилось так же внезапно, как и началось. Теперь меня никто не пихал туда, и я имела возможность повернуться и выяснить, какого хрена тут творится. В окружении толпы стояли виновники торжества. Но никто никого больше не метелил и не портил воздух избытком тестостерона. Одного бройлера держал Курт, а второго – другой бройлер. Меня тоже кто-то держал за предплечье, прижимая к себе. Подняв голову и наткнувшись на взгляд серо-голубых глаз, я чуть было не решила, что меня все-таки прибили, и я попала в рай. Но это длилось недолго. Стоило мне только вспомнить, кому этот взгляд принадлежит. Выдернув руку из захвата, я отступила, с подозрением уставившись на Лондона. Вчерашний прикид, та же небрежная прическа и рюкзак на одном плече, разве что заспанная физиономия стала еще смазливее.
– Как ты? – спросил Лондон, и его тон даже можно было счесть обеспокоенным.
– Кажется, мне нос сломали, – коснувшись пальцами переносицы, которую дико саднило, ответила я, зло поглядывая на бройлеров.
Одного уже уводили в другой конец коридора, а второму Курт что-то говорил. Петушиный бой был окончен, и народ стал расходиться