Рокэ Алву виновным и заслуживающим смертной казни.
– Эорий, – Альдо недовольно сжал губы, – поднимись. Твоего слова ждет глава Дома. Отвечай ему.
Смотреть на выступившую на лбу дядюшки испарину было противно, и Дикон поднял глаза к потолку, где люди в ярких одеждах благоговейно вглядывались в пронизанные невидимым солнцем облака. На мгновенье Дикону показалось, что он видит средь них соразмерное, покрытое чешуей тело…
К Весеннему Излому потолок Зала украсит плафон со Зверем, но станет ли лучше? Временно взятый из дворцовой церкви плафон создавал ощущение ожидания. Смогут ли художники воплотить в красках само чудо, не ожидаемое, а явившееся во плоти?
– Мой герцог, – скрипучий голос выхватил юношу из солнечного гальтарского сна, – Алва виновен. Виновен во всем… На эшафот изменника и убийцу!
– Граф Карлион, – свел брови Альдо, – как умрет Рокэ Алва, решаем мы и закон. Эории оценивают справедливость обвинений, но не выбирают наказание. Герцог Окделл, продолжайте.
– Граф Рокслей, – послушно окликнул Дикон. – Скалы ждут твоего слова.
– Герцог Алва виноват. – Дэвид не стал считать до шестнадцати, он приговорил Ворона много раньше. Ричард обнажил шпагу.
– Джон Люк Тристрам далеко, но я не усомнюсь в его ответе. Герцог Алва виновен.
Сюзерен торжественно наклонил голову.
– Мы выслушали вассалов Скал. – Как давно не звучали эти слова, как давно Кэртиана не слышала своего повелителя! – Слово главе Дома! Ричард, сын Эгмонта, мы ждем. Во имя Зверя!
Это не будет легким, но клятва и честь обязывают служить сюзерену не только мечом, но и словом, а это неизмеримо труднее… Альдо ничем не выдал своих чувств, но Ричард знал, что он думает о том же.
– Мой государь, герцог Алва виновен. – Каменный поток сорвался с вершины, понесся вниз, вбирая в себя малые камни и целые скалы, набирая скорость, захлебываясь древней, изначальной мощью. Бег превратился в прыжок, прыжок – в полет…
– Ты сказал, мы слышали, – откликнулись Скалы, Зверь, глядящая в сердце Вечность.
– Мы слышали, – повторил Альдо Ракан, – Дом Скал сказал свое слово, и оно было единым. Дом Ветра не имеет кровных вассалов, а глава его не вправе говорить о себе. Дом Ветра молчит. Повелитель Волн, готов ли твой Дом сказать Слово?
Зачем все это?! Неужели нельзя обойтись без гальтарских мистерий?! Решил убить, убивай, только скорее!
– Повелитель Волн, готов ли твой Дом сказать Слово?
– Дом Волн готов. – Физиономия Придда не выражала ничего, вот уж воистину темна вода во глубинах.
– Здесь ли твои кровные вассалы? – Сюзерен знал древний ритуал назубок. Тяжелые, нелепые фразы вымораживали все вокруг, оставляя лишь ледяное, зимнее сиянье.
– Моих братьев здесь нет, – отчетливо произнес Спрут. А ведь у него на самом деле остались братья. Где-то во Внутренней Придде.
– Ты скажешь за них. Мэратон!
– Орстон!
Айнсмеллера отдали толпе, Алву скормят старым врагам и древней придури,