-
Ничего не знаю.
Крашенку кладу на стол.,
Да подальше с краю.
– Чтоб руками не достали
Не хватали, слышишь, -
Вслух себе мужик сказал, -
Кто меня услышит?
Как засеять и вспахать,
Как собрать – всё маю.
Как со златом совладать -
Не могу. Не знаю.
Наварил яиц мужик,
И одно раскрасил.
Златом, как огнем горит,
Но фальшивой масти.
Только высохло – в окне -
Баба движет к дому,
И толпу с собой ведет.
«Быть бы хоть живому».
Сколь возможно – влезли все.
Мужичьем запахли.
Обступили стол с яйцом:
– Мы так не согласны.
– Это общее яйцо!
– Что там! Быть музею!
– Как деревне повезло!
Ну, а жадных – в шею.
Баба плачет:
–Никанор, я не виновата.
Я хотела похвалиться.
Мы ж теперь богаты.
Ты прости меня, мой муж,
Что такая дура,
Даже тридцать лет спустя,
Даром, что с фигурой.
А народец всё галдит.
Накурили в хате.
А один как закричит:
– Что же это, братья!
Не могла снести одно
Золото несушка.
Если в доме пошукать -
Будет и лукошко.
Так галдели, и к столу
Ближе подходили.
Вот, тем топотом своим,
Мышку разбудили.
Та взметалась по столу
Всей мышиной болью.
И свалила чашки две:
И с яйцом, и с солью.
Соль рассыпалась (к слезам),
А яйцо катилось…
Так, скатилось со стола,
Шлепнулось – разбилось.
Лезет посмотреть народ
На осколки злата,
Ну а там простой омлет.
Опустела хата.
Деревенским невдомек,
Как это случилось,
Что из аурум яйцо,
Так легко разбилось?
И простая скорлупа,
И внутри, простое.
– Крашенка! Ну, Никанор!
Ты спектакль устроил?
– Да. Повеселить хотел.
И, проверить, кстати,
Кто чем дышит, чем живет?
Сразу вижу –«братья"!
Ведь до Пасхи далеко,
Мы накрасим новых!
Все теперь на сход идут,
К Никанора дому.
Посчитали, что он мудр
И умен. Что нужно,
Выбрать головой его,
На царёву службу.
Погалдели – разошлись.
Баба все рыдает:
– Что ж ты мне то не сказал?
Ничего ж не знаю.
– Ну, ну, матушка, чего
Ты так разрыдалась!
Это просто же яйцо,
А, злато, потерялось.
– Я же, Никанор, тебя
Очень уважаю.
И люблю до сей поры
С молодости.
– Знаю, – Никанор сказал,
Да и сам заплакал.
Хоть мужчина, хоть силач -
Слезы каплют на пол.
Так