безумной. С другой стороны, потому что безумная затея, которую отстаивает парень, наряженный девчонкой, выглядит вдвойне безумной.
– Понимаешь, Джефф, по-хорошему нам бы побывать на месте преступления и поискать там улики, но это, к сожалению, доступно только настоящим жандармам, а не такой шантрапе, как мы. Надо нам… да можешь ты не ржать, когда я говорю?
– Прости, но я как гляну на тебя… Может, ты хоть парик снимешь?
– Ладно. Так вот, я говорю: раз у нас нет доступа в «Чик-чик», надо подойти к делу с другой стороны. Мы должны выяснить мотив преступления. Господина Эдгара убили не просто так, и надо во что бы то ни стало узнать о нем как можно больше, чтоб разобраться, что за этим стоит. А поскольку его самого уже не спросишь, я подумал насчет Кароль. Проблема в том, что мы не знаем, где она живет.
– Я знаю.
– Знаешь? Откуда? Ты что, ее провожал?
– Нет! То есть… ну, на расстоянии, чисто из любопытства…
– Поня-а-а-тно…
– Ничего тебе не понятно.
По мнению Джефферсона, не было ни единого шанса, что она согласится их принять, но Жильбер уперся. У него был свой план.
Когда около десяти часов утра они пустились в путь, спрятав в хижине свою мужскую одежду, всякий случайный встречный принял бы их за двух невинных девушек, гуляющих по лесу.
В город они вошли нетвердой походкой, особенно Жильбер, у которого туфли были мало того что на каблуках, а еще и немилосердно жали. Когда они ковыляли через городской парк, два молодых свина, взгромоздившиеся на спинку уличной скамейки, приветствовали их наглыми ухмылочками и зазывным свистом.
– Тьфу ты, до чего это, оказывается, отвратительно, – возмущался Джефферсон, стараясь не оглядываться. Я как-то раньше не обращал внимания… Больше так делать не буду.
– А ты так и не делал, – заметил Жильбер.
– Тоже верно. Тогда, скажем, и никогда не буду так делать.
4
Кароль жила в ухоженном доме недалеко от центра. На почтовом ящике значились ее имя и этаж – четвертый. Пока они поднимались в лифте, Жильбер посоветовал Джефферсону по возможности помалкивать – если встреча вообще состоится. А то как бы Кароль не узнала его по голосу. Ему, Жильберу, вести разговор сподручней.
На лестничной площадке они поправили друг на друге одежду, отчего Джефферсона чуть снова не одолел приступ смеха. Жильбер постучал в дверь. Они услышали хриплый кашель: «Кх-хах! Кх-хрумф!» – потом шаги и догадались, что их разглядывают в глазок.
– Кто вы? Что вам нужно? – послышался голос, приглушенный ларингитом и толщиной двери.
– Мы проходим стажировку в ежедневнике «Рупор», – старательно выговорил Жильбер голоском, который он считал девичьим, – и хотели бы поговорить с вами несколько минут.
– Мне нечего вам сказать. Я болею, кх-кхах!
Жильбер предвидел такую реакцию и заранее подготовил контраргументы.
– Понимаете, мы бы не хотели,