чтобы я привез вас на праздник.
– У Меган День рождения? – Я переспросила с таким удивлением, будто у Меган не могло быть Дня рождения. Кажется, такие женщины не празднуют собственные Дни рождения. Особенно после сорока. – Ладно, конечно. Я поеду. А во сколько?
– В пять часов я за вами заеду.
Джеймс хотел уже закончить разговор, но я поспешила задать главный вопрос:
– Джеймс! Подожди!
– Да?
– Что подарить Меган? Что она любит? Я ее совсем не знаю, а ты, хотя бы немного, но знаешь.
– Ничего, – Джеймс говорил серьезно.
– Я не могу поехать на День рождения без подарка, Джеймс, – это был тон строгого начальника, который я сама в себе ужасно не любила.
– Это просьба Меган. Никаких подарков.
Сегодня мой шестой день в городе ангелов. Утро было свободным, а значит, его я подарю холодному Тихому океану. Хочу на пробежку. Да! В Нью-Йорке у меня не было возможности бегать, а сейчас мне хочется бежать вдоль океана и знать, что он будет сопровождать меня бесконечно.
Берег пустой. Океан – тихий. Вверху стояли дома, которые казались пустыми. Мое утро в этом районе – самое ранее. Во время пробежки не думала. Абсолютно. Мысли остались где-то далеко. Я сосредоточила свое внимание на мягком шуме океана. Не думала, что захочу бегать. На самом деле я никогда не любила бег. А сейчас он дарил мне легкость и свободу от мыслей. Блаженство.
Когда я вернулась в дом, гостиная была щедро залита солнечными лучами, а в воздухе все еще слышен аромат горького кофе. Да, снова начала пить кофе. Платье. Мое черное длинное платье в мелких пайетках. Сегодня оно подчеркнет идеальные линии фигуры. Я надену под него любимые алмазные серьги и оставлю декольте без украшений. Не люблю подвески и колье. Люблю простоту со вкусом и утонченностью.
На самом деле Ричард звонил. Он звонил в первый же день моего приезда в ЛА. Он звонил на второй и третий день. Я не ответила. Этого мужчины больше нет в моей жизни. И не потому, что он обидел меня. Нет. Потому, что я его никогда не любила. Я решила не обманывать нас двоих. Он писал. Писал вчера вечером. Писал, что понял, как сильно я дорога для него. Писал, что хочет прилететь ко мне в Лос-Анджелес через две-три недели, потому что хочет просто обнять. Но он не писал, что любит меня. И он никогда этого не говорил. Я не ответила. Мое молчание – громче любых слов. Не стоит возводить старые рыхлые стены на новом фундаменте. Рано или поздно они рухнут и уничтожат все, что окажется в этом глупом доме. Абсолютно все. И всех.
– Ну же, Джеймс! Открывай дверь. Сегодня я позволяю ухаживать за собой, – у меня было игривое настроение, легкая укладка и красные губы. Где-то в глубине души хотелось затмить всех, даже Меган. У меня был главный козырь – молодость. Хотя в тридцать мне казалось, что дальше – полный крах. Как я ошибалась.
– Эми! У меня нет слов! – и у Джеймса действительно не было слов. Он замолчал и смотрел широко распахнутыми глазами, как смотрят дети, увидев что-то необычное, незнакомое.
– Давай,