с розочками: если честно – просто детская коробка для всяких мелочей. Сейчас в ней, свернувшись клубком, лежали ещё и часы Тессы.)
Самый кайф был, когда они победили этих заносчивых сучек из школы Святой Анны, – тот день запомнился Кристал как самый счастливый в её жизни. На утреннем построении директриса вызвала их команду перед всей школой (Кристал немного робела, потому что перед тем Никки и Лианна её обсмеяли), и все им аплодировали… Это кое-что да значило: они, «Уинтердаун», порвали «Святую Анну».
Но теперь всё накрылось: поездки на машине, гребля, расспросы газетчиков. Совсем недавно её грела мысль, что скоро про неё опять напишут в газете. Мистер Фейрбразер обещал, что в редакцию они поедут вместе. Вдвоём.
– Чё они спрашивать-то будут, типа?
– Про твою жизнь. Их интересует твоя жизнь.
Фу-ты ну-ты знаменитость. У Кристал не было денег на журналы, но она разглядывала фотки их команды у Никки дома и в приёмной у доктора, когда водила Робби на лечение. А теперь… это могло получиться ещё круче, чем с командой. Она лопалась от гордости, но не проболталась Никки с Лианной. Хотела их удивить. И хорошо, что не проболталась. В газете про неё теперь не напишут.
У Кристал внутри образовалась пустота. Перемещаясь по дому, она старалась больше не думать про мистера Фейрбразера и продолжала уборку – неумело, но терпеливо, а мать всё это время сидела на кухне, курила и смотрела в окно на задний двор.
Около полудня перед их домом остановился старенький синий «воксхолл», из которого вышла женщина. Кристал засекла её из комнаты Робби. Посетительница, темноволосая, стриженная под мальчика, приехала в чёрных брюках, с какой-то бисерной мулечкой, вроде как этнической, на шее и с большой сумкой через плечо, в которой, наверное, лежали конторские папки.
Кристал сбежала вниз.
– Кажись, пришла! – крикнула она Терри, по-прежнему сидевшей на кухне. – Инспекторша.
Женщина постучалась, и Кристал открыла ей дверь.
– Добрый день, меня зовут Кей, я заменяю Мэтти. А ты, видимо, Кристал?
– Ну, – сказала Кристал, не считая нужным отвечать улыбкой на улыбку.
Она провела гостью в комнату и отметила, что от той не укрылся относительный порядок: чистая пепельница, поднятое с полу и запихнутое в раздолбанный стеллаж барахло. Ковер, конечно, загажен, потому как пылесос давно сдох; на полу остались полотенце и цинковая мазь, а на бортике пластмассовой ванночки – игрушечная машинка Робби. Этой машинкой Кристал пыталась отвлекать Робби, пока обрабатывала ему попу.
– Робби в садике, – доложила Кристал. – Я его отвела. Штанишки ему надела. Это она его в подгузнике держит. Сто раз ей говорила, чтоб так не делала. Я ему и попку кремом смазала. Скоро заживёт, это у него опрелость, вот и всё.
Кей опять улыбнулась. Кристал высунулась в коридор и прокричала:
– Мам!
Из кухни появилась Терри. На ней были джинсы и замызганная старая фуфайка; когда бо́льшая часть её тела была прикрыта, выглядела она чуть получше.
– Добрый день, Терри, – сказала Кей.
– Всё путём? – спросила Терри,