тем более такой метлы, как Чуянов, не мог не вызвать отчуждения и неприятия со стороны тех офицеров и контрактников «семерки», которые полностью сработались за эти годы с Доменко.
Юнисов с Грязновым молчали, и Тайгишев, видимо уже от самого себя, добавил:
– Я, конечно, утверждать не могу, но насколько мог бы догадываться, кое-кто из замов просто мешал Евдокиму наводить в «семерке» порядок, а порой и просто вставляли палки в колеса.
– То есть, ты хочешь сказать, – уточнил Юнисов, – что Евдоким Чуянов пытался навести должный порядок на зоне, а кому-то это было не в кайф?
– Да, пожалуй, можно сказать и так.
– Послушай, Акай, – тронул Тайгишева за плечо Грязнов, – все, что ты говоришь, очень и очень серьезно. Тебе что, об этом Евдоким рассказал, или все-таки это твои предположения?
Тайгишев снова пожал плечами, словно пожалел, что затеял этот разговор.
– Да как вам сказать?.. О чем-то он сам проговаривался, когда я заезжал к нему домой или брали ружьишко и уходили в тайгу, о чем-то я догадывался. Наш городишко – это все-таки не Москва и даже не Хабаровск, где все живут, ничего не зная друг о дружке. Это Боровск!
Он хотел еще что-то добавить, но они уже подошли к гостинице, в которой еще светилось несколько окон, и Тайгишев сказал, прощаясь:
– А может, все это мне просто причудилось у того же костерка в тайге? Все равно уже Евдокима не вернешь. Так что, до завтра.
Он сделал шаг в сторону своего дома, как вдруг остановился, и было видно, что лицо его вспыхнуло искренней надеждой.
– Может, все-таки, ко мне зайдем? Время-то еще не позднее. Жена мясца поджарит, у меня и выпить найдется. Да и Евдокима еще помянем. Отсель недалеко, с полкилометра, не больше.
Задетый за живое тем, что рассказал Тайгишев, Грязнов покосился на Юнисова, однако тот отрицательно качнул головой.
– Спасибо, Акай. Но в следующий раз обязательно у тебя посидим. А возможно, и в тайгу вместе выберемся. Ты уж прости меня, но, честно признаться, я двое суток не спал. А завтра, как сам понимаешь, надо быть в полной форме.
– Ты что, действительно с ног валишься? – пробурчал Грязнов, недовольный отказом главного хабаровского опера. Он уже и сам стал сомневаться в роковой случайности гибели Чуянова, а неожиданно разоткровенничавшийся Тайгишев мог пролить частичку света на то, каким образом Чуянов мог оказаться лицом к лицу с остервеневшим беспредельщиком, и никто из офицеров или тех же контрактников не пришел ему на помощь.
Среди бела дня! На глазах сотен людей!
О чем и сказал Юнисову.
– А вот это уже хорошо, что ты заинтересовался, – с непонятной язвинкой в голосе отреагировал Юнисов. – А то ведь я боялся, что и вы, товарищ генерал, «поплывете» завтра от тех речей, что будут сказаны на могиле Чуянова.
– «Генерал», мать твою, – пробурчал Грязнов, не понимая, к чему клонит Юнисов.
– Ладно, не обижайся за «генерала», – буркнул Юнисов, открывая перед Грязновым парадную дверь. – Но я действительно пригласил тебя к Рябову, надеясь загодя,