с молоком или без. Хотя некоторые до сих пор считают, что кофе это выдумка шайтана. Что эти происки Коварного способны затуманить взор и рассудок. Заманить вас на его сторону. Глупые невежественные мнения. Глупых невежественных персон.
Есть абсолютно гадкие, мерзкие, черствые и чертовы пожилые люди. И их почему-то тоже нужно уважать, просто в силу возраста. Их никто не уважал раньше – не за что было, а теперь нужно – возраст. Но почему их нужно уважать? Здесь отношение к возрасту иное: трепетное, покорное и это априори. И не только к пожилым людям, а просто к старшим – неважно, сколько им лет. Оно появляется с самого рождения и только усиливается с годами и сединами. Здесь без уважения нельзя. Жить с уважением – что может быть более правильным и достойным человека. И уважение – это не просто к тому, что ты, такой великолепный, добился. Не просто к своим собственным свершениям и заслугам. Это самоуважение во многих из нас так велико, что подчас становится как-то даже неловко. И испытываешь ты испанский стыд. Молодец, что смог, но делаешь ты это, в сущности, для себя самого. Для чего это – тыкать всем в глаза, вертеть перед носом? Эти достижения выставляют и ими же умело прикрываются – насколько бы ничтожны и примитивны они не были. Это, скорее, какое-то эгоистичное, алчное, тщеславное понимание уважения к собственной персоне. Сейчас уважать можно только по причине нулей на банковском счету или числу подписчиков. «Я заработал – мне можно», – вообще какой-то новый смешной девиз. А каким образом, достоин ли этот человек моего уважения, сделал ли он что-то действительно стоящее – как-то отступает на второй план. Но многоуважаемые новоявленные принцы и принцессы, постарайтесь выказать свое расположение к нам – плебеям, несколько не так звонко. Вам и так поцелуют руку, но не за ваши банкноты. Неужели истинное уважение теперь можно взвесить золотыми гирями. Не думаю – надеюсь, что нет.
Тут уважение существует по иным правилам. Тут же уважение ритуально передается, стелется над каждой маленькой робкой травинкой, пробившейся сквозь пыль: ударь ногой и ничего от нее не останется. Но почтение не затоптать. Уважение к камню, который устоял и который можно выкинуть в море или на свалку. Но почтение не выбросишь. К ручью, что вообще замолк. Но почтение не онемеет. Тут боятся джиннов, но их уважают. Боятся смерти, но ее тоже уважают. Уважение – это к отцам и дедам, к датам и рифмам, к кошкам и солнцу, к молитвам и молящимся, к сошедшим с ума, к прозревшим и ослепленным, к нищим, к легендам, к канонам и законам, к подмастерьям, к вдохновению, к врагам и иноверцам, к послам и красному цвету. К стране, к городу, к дому и только так это уважение становится взаимным. Оно непрерывно циркулирует во всем. Тогда оно приобретает иное звучание. Оно не просто в словах или гимнах. Оно расползается, проникает. Оно становится частью просто поведения. Оно становится правой рукой, девизом, плечом друга, надежным конем, костылем, если шагать становится труднее. Оно становится обыденностью. Тут, когда входят в комнату, сгибаются, учтиво опуская голову, и снова