лицо в коленях и затряслась от рыданий.
Сарафан
Часть 1.
– С Днем рож-де-нья! – заорали пьяные гости и полезли целоваться к имениннику. Леониду сегодня тридцать пять. Плечистый, с шикарной улыбкой и бездной харизмы: такого не заметить нельзя! Все дамы за столом буравили его глазками. А он собирал подарки, говорил <<спасибо>> и подкладывал жене блинчики с красной икрой. Торжество проходило в <<Бароне>>: здесь и губернатор отмечал юбилей, и многие известные люди области. Гости захмелели, лихо отплясывая под нанайскую <<Фаину>>, а некоторые уже изрядно набрались и клевали носом над заливной белугой.
– Повезло Татьяне! Лёнчик такой классный, – сказала Виктория подружке, пудря носик, – красавец, бабла гуси не клюют, при крутой должности и с личным водилой к тому же!
– Ни говори! И чего ей еще надо? Сидит кислая, как недельные щи!
А Леонид тем временем оживленно обсуждал с соседом справа, как наши футболисты профукали победу на чемпионате, и ослеплял всех танцующих белыми зубами раз в три минуты. Потом вдруг посмотрел на Игорька. На миг лицо исказила гримаса, как будто съел гусеницу, а потом он снова стал прежним. Тут Леонид повернулся к жене и шепнул:
– Уходим, устал.
– Лёнь, неудобно как-то! Игорек еще здесь, да и другие не поймут, – мягко ответила Татьяна.
– Ты меня слышишь? – от мужа повеяло холодом Арктики, знакомым до боли. – Голубые глаза кольнули иглами.
– Хорошо.
Домой ехали молча. Так всегда после застолья, и Татьяна уже привыкла чувствовать себя подлокотником, не более того. Зашли в квартиру, она умылась, переоделась и пошла в спальню. Леонид услышал, как жена всхлипнула. Зашел в комнату. Татьяна лежала, свернувшись эмбрионом и прятала лицо в ладони.
– Завтра у меня день бешеный. Рубашку погладь синюю, в полоску, она в самый раз подойдет для конференции. Жена не поднимала глаз и тихо плакала. Он подошел к ней, помолчал секунду, и добавил:
– И вот еще что: на ужин приготовь амура с овощами, у нас будут гости – Палыч с женой. Для меня это важно!
– Лень! У меня вообще-то отец умер! Неделю назад! – С надрывом, будто выплюнула Татьяна. – У тебя что там, слева – кусок железа?
– Ой, не нагнетай: старик пожил, отмучился. Ну что ты, как простокваша? – муж махнул в ее сторону рукой. Татьяна упала в подушку, и ее худые плечи то и дело задрожали от рыданий. Леонид прошел на кухню, открыл коньяк. Плеснул в стакан, кинул лед и застыл на мгновение. Потом вдруг побледнел, сжал кулаки и застрясся так, будто проглотил ледяную глыбу. Его колотило. Опять эта картинка: седьмой класс, перемена в школе.
– Сарафан, ты че без банта сегодня, а?
Леонид ненавидел свою фамилию – девчачья какая-то, от нее так и разило розовой пастилой! Сейчас он как будто бы видел себя со стороны – сутулого, щуплого мальчишку. С прической-ежиком. Школьный костюм болтался, будто надет на огородное пугало. На него надвигались двое: конопатый Сундуков Витек и рыхлый, как хомяк,