и влиятельным москвичом, тоже лезгином.
Короче, положение обязывает.
Отец спокойно воспринял, когда Джама не пошел на юридический, а уехал в питерскую мореходку. Гораздо менее спокойным он стал, узнав, что Джама принял назначение на Северный флот, на один из оставшихся в строю ракетных крейсеров. Служба продолжилась всего полгода, но не отец был тому причиной – флот стремительно разваливался, офицеров сокращали. Джама пытался удержаться за океан, еще полтора года проходив на северах рыбаком. Но и эта компания разорилась.
Он вернулся домой.
Семья была счастлива. Хочешь – в торговлю, хочешь – в порт. Наконец, с его дипломом, можно было плавать по Каспию и по реке – семья как раз собиралась приобретать первое судно класса «река-море».
Джама сказал – нет. И пошел в угрозыск.
Удивил всех.
Постепенно отцово удивление и раздражение сменилось – не пониманием, конечно, но – уважением. Джама четко нес свою службу, очень медленно «обрастая» званиями, звездочками и должностями – для этого он был слишком не гибок. Бандита – в тюрьму невзирая на то, кто его заказчики. Насильника – в тюрьму невзирая на то, кто его родители.
В таком режиме прошло, ни много ни мало, почти десять лет.
Капитан Курмангалеев так и остался оперуполномоченным, не вовлеченным ни в какие коммерческие механизмы. Он так и остался сам по себе, не встроившись ни в какие команды и структуры. Впрочем, никто на него особо и не давил. Во-первых, за Джамой стояла сильная и состоятельная семья. Во-вторых, при любой власти необходимы люди, которые умеют ловить убийц.
А Джама умел.
И когда Краснов сделал то, что сделал, – ловить его поручили лично Джаме.
Курмангалеев до сих пор с тоской вспоминает подробности того дела.
Грязный явно был на чем-то психически надломлен. Не было там ничего настолько провоцирующего, чтобы заставить Краснова пойти на такое.
Но ведь пошел!
Случайно попав на свадьбу – буквально мимо проходил, – напился, устроил драку. Из ресторана его выкинул лично жених – механик речного буксира. Дал такого пенделя, что Грязный метров десять пролетел – речник был недюжинных физических возможностей.
В большинстве случаев такое становилось концом приключения. Здесь же – стало началом отвратительного преступления.
Болезненно самолюбивый Краснов еще на зоне отличался жестокими методами поддержания своего авторитета. На воле, впрочем, вел себя тихо, подчиняясь требованиям своего серьезного работодателя.
Здесь же, видимо, какая-то пружинка лопнула, а собственного понимания, что у людей допустимо, что нет, Грязный вообще никогда не имел.
Он отследил счастливую пару, залез к ним в дом – все родственники ушли, освободив молодоженам территорию, – и, приставив нож к горлу невесты, приказал механику пристегнуть себя наручником к батарее. Пообещал немедленно отпустить девушку и разбираться только с ним. Непонятно почему, но механик поверил.