асфальт.
– Доброе утро, Александр Валерьевич, и доброе утро вашей супруге, – заглядывая в машину, произнес Петрович.
Он еще от вагончика заприметил, что Скворцов приехал не один, но с супругой или с любовницей, сразу не рассмотрел.
Раиса имела манеру менять цвет волос чуть реже, чем фасоны платьев. В прошлый раз Петрович видел рядом со Скворцовым Раису-блондинку, теперь же рядом с ним сидела Раиса-брюнетка. Между двумя этими встречами Скворцов еще трижды появлялся в загородном доме и каждый раз с новой любовницей. Со всеми Петрович был одинаково приветлив и любезен.
– Ко мне сегодня гости приедут, – сообщил Александр Валерьевич, – Кабанов и Нестеров. Ты уж, Петрович, их пропусти без задержки, уважь, будто сразу узнал.
– Как же, знаю их и так, люди видные. Их, почитай, вся Россия теперь знает, как и вас, Александр Валерьевич, – польстил самолюбию бывшего депутата Петрович. – Я в своем вагончике вроде как у телевизора сижу, одни знаменитости мимо меня ездят. То актеры, то политики, то предприниматели. В центре мировых событий вращаюсь, если можно так выразиться, – выспренно сообщил Петрович. – Вот раньше, когда я на ракетной точке служил… – Петрович перехватил раздраженный взгляд Раисы и тут же спохватился: – Вы в такую рань не затем выбирались, чтобы мои бредни слушать, – отставной полковник бросился к шлагбауму, и полосатая доска взлетела вверх.
– Счастливо, Петрович, – бросил Скворцов в открытое окно машины, проезжая мимо привратника.
То, что Петрович раньше служил полковником, придавало всем его ужимкам солидность, хотя, в общем-то, охранником он был никудышным. Двое его сменщиков, молодые, крепко сбитые парни, могли бы постоять и за себя, и за чужую собственность, которую охраняли. Петрович же, общительный и подобострастный, отличался трусостью. Лишь только темнело, он запирал дверь вагончика изнутри и гонял чаи, предоставляя заботиться о поселке двум здоровенным псам, грозным с виду, но абсолютно безобидным тварям – прикормленным жителями поселка.
– Хороший мужик Петрович – солидный и основательный, – резюмировал Скворцов, останавливая машину у металлических ворот гаража.
На всякий случай Александр Валерьевич первым заспешил в дом: чего доброго, могли остаться кое-какие следы последней гулянки с девочками. Вроде бы две студентки, как смутно помнил Скворцов, все за собой убрали, даже пол в гостиной помыли. Но на пьяные воспоминания полагаться никогда не стоит. Он просиял: гостиная, залитая солнцем, смотрелась как мир в первый день творения, ни пылинки, ни соринки. Бокалы весело сияли в итальянском буфете. Рама одного из стеклопакетов осталась приоткрытой, и весь табачный смог улетучился.
«Молодцы девочки, – подумал Скворцов, – жаль, телефончики их себе на память не оставил».
Картинка прошлого развлечения явственно всплыла в памяти, так явственно, словно девушки до сих пор находились в гостиной. Александру Валерьевичу припомнилось, как широкобедрая блондинка, раздетая им догола, постоянно