мешая с ее мертвенным светом отдающие кровавым багрянцем тени, появилась третья. Темная, словно залитая запекшейся кровью. Злая.
Ойкнула Ойка.
– Что это? – прошептала Хетта. – Что это, девочки?
– Знамение, – откликнулась Линуаль. – Я слышала…
На лестнице послышались торопливые шаги, Линуаль испуганно замолчала. Один за одним на площадку поднимались учителя и маги Совета: Ольрик, Тефас, Гоар… Глядели в небо, становились в круг. Последним появился Вульфрик, верховный маг. Бросил на девушек короткий сердитый взгляд, буркнул:
– Ступайте вниз.
Джатта порывисто встала:
– Разве мы не взрослые уже? Не имеем права знать? Что происходит?
– Было бы что знать, – буркнул Тефас. – Сами ничего не знаем. Идите, девочки, мешать будете.
Праздничное настроение испарилось, исчезло без следа. Торопливо спустились вниз, прошли через садик, не глядя по сторонам – очень уж жутким он казался сейчас, залитый мертвенным, призрачно-холодным светом. Набились в комнатку Линуаль – она была ближе всех к выходу.
– Так что за знамение? – спросила Джатта.
– Я слышала, – медленно сказала Линуаль, – три луны бывает в небе в ночи магических потрясений. Когда случается что-то такое, что может изменить лицо мира. Эльфы так говорят…
– Может, эльфы ошибаются? – сама не веря, спросила Паола.
Никто не ответил.
Утро пришло тихое и ласковое. Солнечный свет развеял наваждение, ночные страхи пусть не позабылись, но стали казаться смешными и нелепыми. Жизнь в стенах гильдии магов шла своим чередом, в лицах учителей девушки не видели и следа беспокойства или озабоченности.
Хетту и Линуаль собирали в дорогу. Молодым жезлоносицам не требовалось тащить с собой имущество; да и не было особого имущества у воспитанниц гильдии. Жилье и деньги на обзаведение им выделяла казна – уже там, на месте. Поэтому сборы сводились к обмену теми милыми мелочами, что ценны для девушек не сами по себе, а как дорогие сердцу памятки. Украшенный мелкими хрусталиками гребень, заколка в виде летящей чайки, голубая лента из блестящего гладкого атласа… Обнялись на прощание, проводили до ворот – и так пусто стало. Будто часть твоего сердца ушла, думала Паола, медленно бредя об руку с подругами в садик. Ушла – и одному лишь Всевышнему ведомо, когда вернется.
Какое-то время девушки сидели молча, притихшие и растерянные. Опадали белые лепестки шиповника, словно печалясь вместе с ними; но вот Джатта вскинула голову:
– Хватит грустить, подруги! Велик Невендаар, но все пути ведут для нас сюда, в сердце его! Рано ли, поздно – свидимся еще не раз. Подумайте лучше, что за жизнь у нас впереди! Новые земли, новые небеса…
Острова, эхом откликнулось в душе Паолы.
Ойка, верно, подумала о том же. Попросила тихо:
– А спой, Паола, твою любимую…
Паола запрокинула голову, вгляделась в исчерканную перышками облаков