же, но уже опорожненная стояла под столиком и со стеклянным дребезгом ударялась боком об металлический кожух расположенного там же обогревателя). В один из моментов, игроки разлили содержимое откупоренной бутылки по чайным стаканам, вставленным в грубые алюминиевые подстаканники, и махом выпили. На закуску у них шли какие-то рыбные консервы и хлеб…
Локомотив поезда хрипло гудел, проезжая по редким безлюдным северным переездам…
Отправив в рот по консервированной рыбешке и зажевав ее куском черствевшего серого хлеба, матросы закурили недорогие сигаретки… Красноносый с пшеничными усами не курил.
– Значит, Таборский, к тетке едешь?.. – спросил его длинный матрос.
– Ну, не к тетке… Она была лучшей подругой матери… Мать молодой умерла… Да тетке уже, наверное, сто лет!..
– Так уж и сто?.. – недоверчиво спросил длинный матрос. Что, Сеня, что ты пристал к попутчику со своими дурацкими расспросами?!.. – перебил длинного матроса другой, темноволосый и коренастый. – Мало того, что человек поделился с тобой напитком, так ты еще и допрашиваешь его, хуже прокурора!..
– Да нет, почему, я расскажу!.. – как-то очень беззащитно заулыбался, произнося эти слова, Таборский.
– Я – сирота… Отец, военный переводчик, погиб в Венгрии в пятьдесят шестом, мать – актриса драмтеатра имени Пушкина попала молодой под машину…
– О!.. Какое совпадение судеб!.. – кажется, даже обрадовался длинный матрос. – Я ведь – тоже сирота… А вот од (матрос показал на своего темноволосого товарища) – безотцовщина… Говоришь, мать попала под машину?..
– Смертельная травма – умерла не приходя в сознание… Анекдот!.. Просто обхохочешься!.. – с улыбкой ответил Таборский. – Был еще водитель той машины… Но это… Ну, в общем… Воспитала меня ее старшая театральная подруга, правда, она не актриса – режиссерша…
– Как фамилия?.. – поинтересовался длинный матрос. – А что?!.. Приедем в Москву, пойдем на ее спектакль… Буфет, девушки, шампанское… Театр, одним словом!.. Так как ее?..
– Юнникова… Да ей уже сто лет, и она спектаклей давно не ставит… У нее сейчас хор… Руководит районной самодеятельностью…
– О!.. Мы тоже участники флотской самодеятельности!.. Поем и играем: гитара, балалайка, гармонь… Да, Юнникова!.. Кажется, что-то слышал!.. Да нет, не кажется – точно слышал!.. Слушай, она в Мурманске в фестивале «Поют подводники» не участвовала?!. Я там главный приз на дополнительном конкурсе ложкарей взял… – проговорил матрос с темными волосами.
– Да нет, она вообще на Севере ни разу не была… – еще шире улыбаясь, ответил немолодой мужчина с грубыми чертами лица.
– А сам-то ты наш, с Севера?.. – спросил длинный матрос. – Я имею в виду, на Севере давно живешь или так, был в краткосрочной командировке?..
– Я?.. Нет… Давно живу… Считай, что давным-давно завербовался… Я северянин со стажем!.. – ответил Таборский.
– Со флотом связан?.. – как-то приосанился длинный матрос. – Случаем, не бывший подводник?..
– Не-е…