я его знаю. Помятый серый пиджак, порванный у рукава, широкие брюки словно у танцора хип-хопа. Белые носки удивительно хорошо сочетались с коричневыми мокасинами. Я присмотрелся к его лицу, было в нем что-то отталкивающее: то ли водянистые глаза с абсолютно пустым и стеклянным взглядом, то ли болезненная бледность. Он почесал заостренный нос, снял с коротко стриженной головы черную кепку и вдруг спросил:
– Куда едем?
– На работу, – машинально ответил я.
Глупая привычка отвечать на неожиданно заданные вопросы.
– И я, – ухмыльнулся собеседник, втягивая меня в диалог.
Он вновь прищурился, глядя на бледный свет лампы. Я отложил газету, отвернувшись от странного типа, посмотрел на мигающие диоды под грязным стеклом.
– Чего бы ты хотел? – нарушил молчание он.
– То есть? – растерянно переспросил я.
Ритмичное мерцание лампы перестало раздражать, начало клонить в сон.
Тип вздохнул.
– Опять двадцать пять, – он обреченно покачал головой, отряхнул пиджак. – Твое желание, мечта или может какая просьба? – монотонно проговорил он.
На мгновение я задумался, пытаясь осознать услышанное. Незнакомец в ожидании замер, приподняв одну бровь.
– Нет, ничего не нужно, – замахал я руками.
Я начинал догадываться, что передо мной сумасшедший, может быть, алкоголик. Выходные на дворе, хороший повод сойти с ума или выпить. Тип как-то сразу сник, задумался.
– Нет, погоди-ка, – произнес он, поднимаясь. Быстрым шагом направился в мою сторону.
«Сейчас он начнет просить денег или предлагать купить какую-то чушь», – понял я.
– Ничего не нужно, – повторил я, вставая и пятясь к дверям.
– Нет, постой, господин хороший, – оживился тип. Он опустил руку мне на плечо, пристально посмотрел мне в глаза. Хитрый это был взгляд, так смотрит делец, готовящийся провернуть сделку. – Ты меня зачем звал? – резко спросил он. – Зачем, по-твоему, я здесь? – распалялся чудак.
– Я звал? – переспросил я, отступая на шаг.
Тип убрал руку, откашлялся.
– Точно, – серьезно ответил он, – ты.
Я в непонимании смотрел на него, изредка косясь на тонированное стекло. Поезд ехал мучительно долго. По привычке я взглянул на часы. Незнакомец нетерпеливо постучал по стеклу.
– Вот, что ты сказал? Что, а? – продолжил он.
– Не помню, – честно признался я.
Начинало казаться, что я зря надеюсь услышать спасительное название станции и покинуть проклятый вагон.
– А я помню, – с вызовом бросил тип. – Ты сказал «хочу». Помнишь? – Он ткнул меня в грудь, заставив отпрянуть. – Цитирую, – торжественно произнес незнакомец‚ – «хотел бы и я так». А потом ты добавил «хочу», – его взгляд сделался хищным. – Так чего же ты хочешь?
Он смолк, вопросительно уставившись на меня. Поезд замедлял свой ход. Я глядел в стекло, пытаясь вникнуть в происходящее. Тычок в грудь оказался болезненным, стало трудно дышать. Поезд остановился,