голос:
– Тов. Стародубцев, что такое их-ти-о-лог?
– Ихтиолог? Это рыба такая. Допотопная. Сейчас их нету.
– Как нету? А вот Медгора требует сообщить, сколько у нас на учете ихтиологов.
– Вот тоже, сразу видно – идиоты с университетским образованием… – Голос Стародубцева повышается в расчете на то, чтобы я смог слышать его афоризм. – Вот тоже удивительно: как с высоким образованием – так непременно идиот. Ну и напиши им: никаких допотопных рыб в распоряжении УРЧ не имеется. Утри им…. нос.
Парень замолк, видимо приступив к «утиранию носа». И вот, к моему ужасу, слышу я голос Юры:
– Это не рыба, товарищ Стародубцев, а ученый… который рыб изучает.
– А вам какое дело? Не разговаривать, когда вас не спрашивают, чорт вас возьми!.. Я вас тут научу разговаривать… Всякий сукин сын будет лезть не в свое дело…
Мне становится опять нехорошо. Вступиться с кулаками на защиту Юры – будет как-то глупо, в особенности пока дело до кулаков еще не доходит… Смолчать? Дать этому активу прорвать наш фронт, так сказать, на юрином участке?.. И на какого чорта нужно было Юре лезть с его поправкой… Слышу срывающийся голос Юры:
– Слушаюсь… Но только я доложу об этом начальнику УРЧ. Если бы ваши допотопные рыбы пошли в Медгору, – была бы неприятность и ему.
У меня отходит от сердца. Молодцом Юрчик, выкрутился… Но как долго и с каким успехом придется еще выкручиваться дальше?
Нас поместили на жительство в палатке. Было электрическое освещение, и с потолка вода не лилась. Но температура на нарах была градусов 8-10 ниже нуля.
Ночью пробираемся «домой». Юра подавлен…
– Нужно куда-нибудь смываться, Ватик… Заедят. Сегодня я видал: Стародубцев выронил папиросу, позвал из другой комнаты профессора М. и заставил ее поднять… К чортовой матери: лучше к уркам или в лес…
Я тоже думал, что лучше к уркам или в лес. Но я еще не знал всего, что нам готовил УРЧ, и месяцы, которые нам предстояло провести в нем. Я также недооценивал волчью хватку Стародубцева: он чуть было не отправил меня под расстрел. И никто еще не знал, что впереди будут кошмарные недели отправки подпорожских эшелонов на БАМ, что эти недели будут безмерно тяжелее Шпалерки, одиночки и ожидания расстрела…
И что все-таки если бы не попали в УРЧ, то едва ли бы мы выбрались из всего этого живьем.
Разговор с начальством
На другой день ко мне подходит один из профессоров-уборщиков.
– Вас вызывает начальник УРЧ, тов. Богоявленский…
Нервы, конечно, уже начинают тупеть. Но все-таки на душе опять тревожно и нехорошо. В чем дело? Не вчерашний ли разговор со Стародубцевым?
– Скажите мне, кто, собственно, этот Богоявленский? Из заключенных?
– Нет, старый чекист.
Становится легче. Опять – один из парадоксов советской путаницы… Чекист – это хозяин. Актив – это свора. Свора норовит вцепиться в любые икры, даже и те, которые хозяин предпочел бы видеть неизгрызанными. Хозяин может быть любою сволочью, но накинувшуюся