и во время съёмки никаких шаров рядом не видел.
Потом они несколько раз делали пробные фотоснимки в разных местах и при разном освещении, и всякий раз шар будто неотступно следовал за Маратом, проявляясь именно на кадрах с ним.
Такую фанатичную привязанность невозможно было ничем объяснить, и приятели, посоветовавшись, решили обратиться за помощью к учителям, надеясь, что они смогут внести хоть какую-нибудь ясность в суть этих фотоснимков. Увы, учителя, разглядывая фотографии, лишь недоумённо пожимали плечами, и даже директор школы Шакирзян Сахапович, перед знаниями и эрудицией которого снимали шляпы даже маститые педагоги, только и смог произнести: «Возможно, это шаровая молния, а возможно, просто дефект фотоплёнки…»
После этого Марату и стали сниться эти странные сны, разгадка которых представлялась для него ещё более сложной, чем шары на фотографии.
Да, мало было ему одной тайны, непроницаемой, жгучей, не дававшей покоя с раннего детства, тайна его отца, участкового инспектора милиции, неожиданно и безвестно пропавшего, когда ему не было ещё и двух лет. Сколько прошло с тех пор времени, но так никто и не смог пролить и лучика света на эту тайну, которую он никак не может забыть и из-за которой уже столько лет мучается его мать.
Кстати, мать… Марат вспомнил, что вчера она сильно болела, не смогла даже пойти на работу. Наверняка, она уже проснулась и сейчас ждёт его.
Отогнав роившиеся в голове мысли, Марат откинул одеяло и, вскочив с кровати, начал одеваться.
– Доброе утро, мама! – произнёс он тихонько, просунув голову в дверь её спальни и увидев, что мать лежит с открытыми глазами.
– Доброе утро, сынок! – повернулась она к нему, протягивая руку. – Пройди сюда, возьми стул и присядь рядышком.
Войдя в комнату и взяв табуретку, Марат устроился возле её кровати.
– Как ты чувствуешь себя, мама? – спросил он, погладив руку матери и положив её к себе на колени.
– Сегодня уже лучше, – попыталась улыбнуться она, не отстраняя руки, – правда, голова ещё болит и немного в груди давит, но мне уже лучше, честное слово, лучше, сынок.
Марат знал, что мать лишь старалась успокоить его. Рука её была горячей, а глаза, обычно добрые и живые, застилала мутно-печальная дымка.
– Ты ещё не пила чай, мама? – спросил он.
– Нет. Я и не хочу. Правда.
– Вот что, – требовательно и серьёзно сказал Марат. – Ты полежи здесь, а я выйду сейчас в сад, соберу смородиновых листьев и заварю чай, не простой, а волшебный. Ты попьёшь его и сразу же поправишься. Смородина – это лучшее лекарство. Так написано в журнале «Здоровье». Я ещё вчера прочитал.
– В журнале «Здоровье»? – болезненно улыбнулась мать. – Когда же ты успел это прочитать? Ведь вчера ты до поздней ночи находился возле меня, ухаживал за мной, как нянька. Небось, и уроки не выучил?
– Письменные задания я успею сделать до начала уроков. Здесь, дома, сделаю или пойду в школу пораньше. А устные… Выкручусь,