у мамы снова задрожали.
– Спасибо, что рассказала об этом всей улице, – прошептала она, опустив голову и сгорбившись, – и нечего на меня кричать!
– Ты сама меня довела, – буркнула я.
Я была страшно расстроена. Столько ночей потрачено на медитации, концентрации, на аутотренинги, и всё равно милая мамочка умудряется заставить меня кричать.
«Никто не должен знать о твоих истинных чувствах» – вот мой девиз. Я уверовала в него после той истории. А может, и раньше.
«Ну всё, всё, я допустила ошибку, взорвавшись, но теперь главное – успокоиться», – подумала я, глядя вслед маме. Совершенно забыв о том, что на ней элегантное пальто, а не зелёная короткая куртёха, в которой она любит гулять по речке в поисках вдохновения, мама сунула руки в карманы и, как бешеный белый кролик, помчалась в кафе, словно нарочно выбирая самые грязные отрезки дороги. Как будто чистый асфальт придумали не для неё, а чтобы произвести хорошее впечатление на инопланетян, которые вдруг могут решить заскочить на чай к землянам.
– Мам! Ну подожди! Ну, мам!
Её надо было догнать. И похвалить.
– Послушай, твои сказки…
Она остановилась, с остервенением жуя жвачку и раздувая ноздри, как дракон из её же сказки.
– Ну?
А я увидела её штанины. Они были заляпаны грязью. Где она взяла грязь?! Дождя уже нет два дня!
– Мам! Нельзя было надеть чистые брюки? Ты не заметила, что на этих – разводы, когда из шкафа доставала?
Она посмотрела на меня долгим взглядом. В книге бы написали: «пригвоздила». Да так оно, собственно, и было: я даже лоб пощупала – не торчит ли из него гвоздь.
– Ты… ты… меня…
Я не дала ей произнести слово «достала», поспешив её успокоить:
– Я просто хочу, чтобы ты выглядела по-человечески!
Но у неё, к моему ужасу, брызнули слёзы из глаз, и она завопила:
– А чтобы я чувствовала себя по-человечески, ты не хочешь?
И как рванёт вперёд. Шлёп! – и прямо в лужу. Есть такие Никогда Не Высыхающие лужи, которые подло подкарауливают тебя, стоит тебе решить, что дождя давно не было и можно расслабиться. И наше пальто, только что из химчистки, всё – в бурых пятнах.
«Ну, по крайней мере, это не я ору на всю улицу», – подумала я мрачно.
На самом деле, мне было очень обидно. Так несправедливо, что она выставляет меня каким-то тираном! Это нечестно. Они с бабулей без меня просто пропали бы.
Я хожу за продуктами, отношу их вещи в химчистку, таскаю их по врачам, отмечаю, сколько денег мы потратили за месяц, и напоминаю им про дни рождения их же подружек.
А что я получаю в благодарность? Сплошное недовольство! «Ты мною понукаешь! Ты мною командуешь!» Бабушка, правда, не возражает. Она иногда шёпотом говорит маме, что я – «железная Вера». И тиранический тип. Но вслух – никогда. Прекрасно понимает, что у нас всё крутится именно потому, что я никогда не позволяю эмоциям брать над собой верх. Ещё она понимает, если у нас кончится туалетная бумага, а меня дома не будет,