на службу другому политическому и историософскому миросозерцанию. У фашизма свой большой стратегический план; кое в чем он своеобразно пересекается и перекликается с большевистским, во многом ему противоречит. Диалектика этих двух значительнейших идеократических систем нашего времени на фоне объективной диалектики наличных социальных сил и тенденций наполнит собой, вероятно, ближайший период мировой истории.
«Фашистская партия, – гласит формула Муссолини, – это армия и порядок; в нее входят, чтобы служить и повиноваться». При такой орденской, милитаризованной организации легко понять, какое исключительное значение получает руководство, командование, штаб. «Нужна строжайшая централизация и дисциплина внутри политической партии пролетариата, – писал Ленин, – чтобы организаторскую роль пролетариата проводить правильно, успешно, победоносно». Вот почему придавал он всегда первостепеннейшее значение «выработке хороших, надежных, испытанных и авторитетных вождей». «Партия должна выть вылита из одного куска, – вторит Ленину его ближайший ученик и соратник Зиновьев. – Громадная сложная машина приводится в действие находящимся в центре тонким, усовершенствованным механизмом. На этом механизме не должно быть ни пылинки – иначе вся машина пойдет не так, а то и остановится вовсе». «Партия есть единство воли», – комментирует Ленина Сталин.
Но в то время, как ленинская доктрина связывает партию теснейшим образом с рабочим классом, авангардом и главою которого она является, фашизм пытается теоретически осмыслить и практически осуществить возможность сверхклассовой национально-государственной партии: «сотрудничество классов, развитие всех национальных энергий» (Муссолини). Гитлер в этом отношении всецело следует за фашизмом: бурно атакуя марксистский догмат классовой борьбы, он ему противополагает, как мы уже знаем, догмат расового и национального единства.
Далее, заимствуя у Ленина формально организационный принцип строения партии, фашизм острее и специфичнее подчеркивает его диктаториальный, авторитарный характер. В большевизме, исторически укорененном в марксистскую социологию, личный момент, роль вождя или вождей – не выступает, не выпячивается столь демонстративно. В коммунистической партии доселе сохраняется выборность и центрального партийного комитета, и его генерального секретаря; авторитет и прочное положение руководства достигается мерами не уставного порядка, формально не фиксируется; центризм партийного аппарата объявляется «демократическим». Фашизм, напротив, формально провозглашает несменяемость дуче, открыто усваивает принцип водительства, авторитарной иерархии, назначаемость сверху на все партийные должности. Он возводит в теорию исторически сложившуюся большевистскую практику, порывает и с самим обрядом демократической выборности, как-либо излишним, либо вредным, лелеет самую идею вождизма как главу угла.
«Нужно