Ивановна, подошла к колдунам, показала рукой на божницу.
– Вот вам, дорогие гости, бог, – говорит, – а во-от порог! – и другой рукой на выход.
«Закусили свои бороды» колдуны, покрутили очами, что станешь делать? Полезли из-за стола через редьку на полу.
– Прощевай! – говорят ей с порога. – Попомнишь ты нас, Артемида. —
И только из дома вышли – бежит со двора дочка Артемидова, в голос кричит:
– Ой мама, корова наша упала в растяжку! —
Побежали на скотный двор. Лежит корова, на глазах пухнет, выше и выше её живот, вот- вот подохнет.
– Беги мать, догоняй колдунов, – говорят Артемиде.
Метнулась она, а колдуны – эва! – уже огороды прошли.
Догнала, еле дух переводит:
– Отцы родные!.. —
Молчат колдуны и идут себе потихоньку по дороге.
– Батюшки… —
Как камень молчат колдуны, идут в землю смотрят.
– Смилуйтесь!.. —
Обернулся рыжий.
– Что, – говорит, – будешь теперь нашего брата шпынять-прогонять? —
– Зарекусь, не буду. —
– То-то, – говорит, – ну, пойди назад. Только помни крепко: колдун да поп – первые в доме гости! —
Встали колдуны в круг, пошептали между собой заклинание, – а корова на скотном дворе сдулась и встала целёхонька.
А о колдунах пошла весть и слава: колдун да поп – первые гости!
Люди и птицы
С детства нам нравятся птицы – от певчей крохотного жаворонка и соловья до самой сто ни на есть непритязательной и вертлявой синицы, от роскошного белокипенного лебедя, труднодоступного для наблюдения даже в озерных местах природных регионов, до орлов и ястребов, летающих в вышине перед глазами.
Любовь к птицам у нас отнюдь не бессознательная слабость, а скорее эстетический принцип: нравятся людям и свобода птичьего полёта, и вольный выбор поселения, близость к растительному миру, единение с ним. При этом мы ревниво отличаем в птичьем царстве полезных от бесполезных, беззащитных от умеющих постоять за себя, миролюбивых от опасных хищников.
Что же касается вредных всеядных хищников – таких. Например, бесцеремонных, как ворона и сорока, уничтожающих птенцов в чужих гнездах, – этих мы нещадно прогоняем при каждом удобном и неудобном случае, мало людей, любящих ворон, собирающихся на помойках.
Особую нелюбовь у меня лично вызывает и ястреб тетеревятник, который по своим кровожадным замашкам напоминает обыкновенного фашиста: он когтист и пожирает дятла, клеста, щегла, скворца, белку и прочую лесную невинную живность. А еще он таскал, крал пасущихся на травке маленьких гусяток деревенских. Так что меня ставили пасти гусей в самом раннем моём детстве в деревне у бабушки.
Я горячо благодарен природе за то, что она сделала меня с возрастом значительно более зорким, чем в детстве и юности. Границы небес расширились, горизонт видения раздвинулся,