вышел из кухни.
Сластенова сняла фартук.
– Вань, скажи по-честному…
Повесила фартук на гвоздь.
– Ты не жалеешь, что икону отнес в музей?
– Там чудотворной будет лучше. Специальная температура, особая влажность и, самое главное, – круглосуточная охрана.
– Конечно, лучше…
Сластенова присела к столу.
– Но жизнь-то наша снова пустая.
Разломила ватрушку.
– Что, кроме работы, стряпни да стирки… Дачи нет, машины нет, так хоть бы икона своя была!
Сластенов хотел ответить шуточкой, но не успел.
На кухню заглянул Кирилл.
– Давай партеечку сгоняем на сон грядущий!
Приставил озорно к глазу журнал, свернутый в трубку.
– Эй, на барже, предлагаю сразиться – или боязно?
– Что ты вечно суешься не вовремя?
Сластенов показал сыну кулак.
– Смойся, изверг!
Кирилл подчинился.
Сластенова забыла положить в чай привычные три ложки сахара.
– Я ни разу на лотерейный билет не выигрывала, и вообще сплошь невезучая…
– Ватрушки горят!
– Ой, совсем забыла!
Сластенова открыла духовку, выхватила тряпкой лист, поставила на край плиты.
– Давай помогу, Машунь.
Сластенов взял нож и принялся отдирать поджаристые ватрушки.
– Какая прелестная корочка… Я всегда любил такую, чуть горьковатую корочку…
Прошло больше полугода с того дня, как икона попала в музей.
Сластенов давно прочитал окончание английского детектива.
Кирилл не угадал: убийцей оказался не сержант полиции, а неизвестный из чемодана, который был внуком одной знаменитой актрисы – ее в молодости соблазнил и покинул коварный дедушка сэра Чарльза.
Так этот внук, ухлопав сэра Чарльза, его молодую жену, секретаря и старого верного слугу с бакенбардами, залез в чемодан, а его сообщник, бывший жокей, отнес чемодан не в багажник своей машины, как было запланировано, а в сад и там влепил внуку прямо через крышку отравленный укол.
А реликвией сэра Чарльза оказалась всего-навсего подвязка любовницы дедушки, той самой, которая потом стала знаменитой актрисой.
Реликвию отыскал сержант полиции в туалетном бачке.
Бедный сэр Чарльз…
Месяца три назад Кирилл приволок от тренера щенка шотландской овчарки, но через две недели его отдали знакомым.
Щенок испортил палас, тапочки, сумку Кирилла и плед.
Сластенова изредка поглядывала на японский карендарь и вспоминала икону.
Вспоминала, как обнаружила чудотворную в пыльном чемодане, как ездила с тренером в переполненном автобусе, как смазливый и приторный Иннокентий Иннокентьевич искушал жалкими ста рублями, угощал фирменным коктейлем, прикидывался валенком и как за дверной гардиной обнаружилась комната, вся увешанная иконами.
Сластенова испытывала злорадное удовлетворение, представляя, какая рожа будет у жадного коллекционера, когда он узрит в музее чудотворную.
Рано или поздно это случится.
Отреставрируют