не стал ждать этого момента, быстро влез в брюки и спустился в туалет. Из зала слышны были голоса. Я заглянул на кухню. Алия как раз бросала широко нарезанную лапшу в кастрюлю. Приятно пахло свежей бараниной и бульоном.
– Проснулся? – улыбнулась она мне.
– Кто в зале?
– Рено и Жора. Кушать хочешь? Иди в зал, сейчас принесу бешпармак.
Я поднялся снова наверх, надел на себя футболку и спустился в зал.
Жора и Рено пили водку. В бутылке оставалось еще грам двести. Жора налил сто грамм в бокал и подвинул ко мне.
– Нет, спасибо, я пить не буду. Что за праздник у вас, что вы в будний день пьёте?
– Я-то пью вечером, – засмеялся Жора, – а вы с утра уже заквашенные.
– Мы стресс снимали, – сказал Рено.
– Меня сегодня один идиот чуть не убил. Если Рено случайно не объявился бы на складах, кто его знает, что со мной сейчас было бы.
– В следующий раз на случай лучше не полагаться, – сказал Жора и спросил у Рено, – Это опять твой чеченец был? Он уже всем изрядно надоел.
– Мне тоже. Уволю я его. По-моему, он какими-то махинациями за моей спиной занимается. Вечно возле него какие-то подозрительные лица крутятся.
– Я знаю, чем он занимается, – задумчиво проговорил Жора. – Я таких типов сразу бы к стенке ставил. Без суда и следствия.
– Жора, ты же служитель власти, – засмеялся Рено. – Хорошо, что не ты законы придумываешь. По тебе, каждого второго надо бы растрелять и меня в том числе. Может быть, чеченец ничем тёмным не занимается. Просто у него характер такой паршивый.
– Я знаю, что говорю, – с какой-то злобой в голосе проговорил Жора. – Этот твой идиот плохо кончит. Я в этом уверен.
Я в их дискуссию не вмешивался, но мне странно было слышать эти слова от Жоры. Раньше он был много терпимей к людям. После его слов на душе стало неспокойно. Если бы Жора знал, зачем я здесь, то, наверное, я был бы один из первых кандидатов на место у стенки для расстрела. Или, согласно его теории, мне нужно памятник поставить? Кто я на самом деле? Заурядный убийца или рука правосудия? Ни тем, ни другим я не хотел быть, и самое большое желание во мне было – бросить всё, уехать обратно в Германию и навсегда забыть эту историю. Но что-то удерживало меня. Где-то в самом углу моей совести сидело ещё маленькое сомнение, которое оправдывало меня и мешало сделать тот единственный правильный шаг. Это как у утопающего в океане: он видит вдалеке парус и изо всех сил держится на плаву, в надежде, что скоро придёт его спасение, но парус исчезает всё дальше за горизонтом и единственное, что ждёт пловца – это дно океана.
Я так замкнулся в своих мыслях, что не слышал, как Жора о чём-то спрашивал меня. Только когда он толкнул меня в плечо, я пришёл в себя.
– О чём задумался, детина?
– Да, так, ничего особенного.
– Что с тобой? Пить не пьёшь и не кушаешь.
– Спасибо, Жора, что-то аппетита нет.
Мне