листвой. Трясущимися обессиленными руками он принялся развязывать узлы, время от времени помогая зубами. Но силы были слишком слабы. С большим трудом все же удалось развязать один, затем другой.
Шпагат наконец был сброшен с куска плотной оберточной материи. Покопавшись в свертке, человек извлек флягу и судорожно, вздрагивая, пил содержимое.
Силы медленно возвращались. Мысли приобрели смысл: —«Только
бы не перепутать…» – пронеслось молнией в мозгу. В прояснившемся сознании мелькали в дикой пляске крышки фляг. Красная, синяя, желтая и снова красная, синяя, желтая… так до бесконечности, когда наконец удалось разглядеть цвет из которой он пил:
– «Ярко-красная, красная…» Значит, все верно. Дальше содержимое синей, затем желтой. Жидкость вернет силы, восстановит организм. Тропическая ночь подходила к концу. Луна незаметно скрылась, утонув в черноте джунглей. Здесь, внизу, под сводами растительности, ее закат не заметен. Лишь ярче обозначились звезды на клочке неба, очерченного просекой, да верхушки исполинских деревьев черными кронами стали резче. Душный тропический день не заставил себя ждать. Почти с появлением первого луча солнца воцарилось всеобщее ликующее разногласье. Значимые ночью таинственные шорохи и крики утонули в нем, растворяясь до следующей ночи.
Человек под кроной каучукового дерева стоял, выпрямившись. Тело его приобрело формы мускулистого сильного мужчины. Фигура атлета никак не походила на изможденный скелет, обтянутый желтой кожей, каким появился он из могильного мрака. Облачившись в длинную черную тогу, он достал из свертка
небольшой пенал. В пенале оказались зеркальце, щеточки и грим. Приладив зеркальце к стволу дерева, он старательно взялся за работу над своим лицом.
Глава четвертая
В западной части плантации располагались бараки чернокожих рабов. Всего их было пять, выстроенных в ряд одноэтажных строений, скорее, похожих внешне на сараи для скота, чем на человеческое жилище. С северной стороны у барака номер один примыкала кухня с огромным навесом-столовой. В первом бараке жили женщины и дети,
в остальных – мужчины. Крайний с южной стороны, пятый барак, отводился для больных. Изнурительный каторжный труд на плантации доводил людей до
полного изнеможения. Каждый день кто-нибудь прощался с жизнью. Несмотря на высокую смертность, недостатка в рабочей силе не ощущалось, а не ощущалось потому, что часть отходов от производства героина шла рабам. И так уж повелось на плантации, что ни один из них не засыпал без изрядной дозы опия. Рабы работали ради щепотки зелья. Никто из них не возвращался туда, откуда пришел, у всех был единственный путь – на кладбище. Предприятие босса процветало. От желающих работать на плантации не было отбоя, не смотря на запрет властей, тайные пути приводили новых и новых рабов.
Плантатор жил в восточной