была концовка весьма бородатого анекдота, но кладовщик долго гыгыкал, колыхая жировыми складками. И удалился в недра склада, идиотских вопросов больше не задавая.
Через двадцать минут Паша стал законным владельцем двух двадцатипятилитровых бутылей с кислотой азотной (хч) и четырех аналогичных емкостей с кислотой серной (чда). Что означали эти указанные в скобках буковки, стоявшие и в прайс-листе, и в накладной, Шикунов не имел понятия. Подозревал, что степень очистки и количество допустимых примесей.
Но Паша здраво рассудил, что для стервы Лющенко чистота продукта теперь куда менее важна, чем крепость, – и выбирая товар, ориентировался лишь на то, чтобы цена напротив названия стояла поменьше. Оптовые цены на кислоты, честно говоря, оказались невелики. С учетом тары (чтобы не мелькать потом у подъезда с огромными оплетенными бутылями, пришлось доплатить за деревянные ящики, упирая на предстоящую пересылку) Шикунов выложил немногим больше двух с половиной тысяч рублей. Дешевка. Стандартные – с гробом, венками, местом на кладбище и т. д. – похороны Лющенко наверняка бы обошлись на порядок дороже…
– Транспорт у вас здесь? – спросил кладовщик, начав оформлять пропуск на вывоз материальных ценностей. – В смысле – на территории?
– Нет, оставил за воротами, – сказал Паша. – Доставите до проходной? – кивнул он на ящики с бутылями.
Конечно, нанятую за разумную сумму «Газель» куда проще было подогнать прямо к «Балт-Реактиву». Но тогда, во-первых, и ее номер, и грузоотправитель, и грузополучатель (пусть и липовый) были бы записаны охраной. Во-вторых, водитель узнал бы, что и откуда вез. А так – поди догадайся, кто и что вывозит с территории комбината. Фирм-арендаторов тут немерено.
Кладовщик долго ворчал: у тележки, дескать, отломалось колесо, а сварщик без бутылки приваривать никак не желает; похмельные же грузчики запропастились неведомо куда, а отлавливать их по всей территории в его обязанности не входит, его дело – отпускать товар, и вообще…
Протянутая сторублевка тут же оборвала нытьё толстяка и кардинальным образом изменила ситуацию. Мгновенно нашлась и исправная тележка, и два грузчика – на вид, действительно, весьма похмельные. Паша, тоже после вчерашнего находившийся не лучшей форме, мысленно им посочувствовал, но денег больше не дал. Пускай кладовщик делится.
Чем ближе груженая кислотой тележка приближалась к проходной комбината, тем тревожнее становилось Шикунову. Казалось, что сейчас, именно сейчас, все сорвется. Все рухнет под откос. Охранники на проходной изучат вдумчиво накладную, посмотрят повнимательнее на бледное Пашино лицо, и… И всё. Каюк. Капут. Попросят пройти для выяснения личности, и позвонят куда надо, и байками о позабытом паспорте уже не отделаешься, и рано или поздно всплывет лежащая в ванне Лющенко. Она всплывет. А Паша утонет. Навсегда утонет…
Картинки провала в самом финале успешно проведенной операции вставали перед его мысленным взором такие яркие, что Паша чуть было не смалодушничал. Чуть