безрадостные пейзажи. Дрянь, в общем, а не жилье.
– Вы хотите денег! – в душе профессора затеплилась искорка надежды. – Сколько? Мы сможем договориться!
– Что касается договоров, то вы гражданин Купцов, помешали мне с Иннокентием реализовать одно небольшое соглашеньице. Ради него бедному геометру пришлось отравить собственную матушку. Ей было за восемьдесят и, поэтому вскрытия не делали. Никто так и не узнал о лошадиной дозе мышьяка в желудке старушки. Сыночек продал прекрасную квартиру, наскреб деньжат на поездку в Каир, установил-таки прямую связь с врагом рода человеческого, а взамен получил удар по башке! Разве это справедливо?
– Вы… дьявол? – губы профессора дрожали, а мочевой пузырь собирался освободиться от своего содержимого. – Этого не может быть!
– Как и коэффициента сжатия пространства. Поверьте Ловцу Человеков, более удачливому, чем все рыбаки из Галилеи, вместе взятые и, не прикидывайтесь шлангом, профессор. Вы уже поняли, что имеете дело с тем, кто защитил свою докторскую диссертацию значительно раньше вас! – существо, управлявшее мертвым телом Ладыгина, встало и, роняя на пол капли сгустившейся крови, двинулось в коридор. – На сегодня достаточно пустой болтовни!
– Я могу искупить свою вину? – Купцов отчаянно цеплялся за последнюю соломинку надежды.
– Вне всяких сомнений! И сделаете это незамедлительно, – ноги трупа подкосились, и он начал оседать на пол. – Полагаю, что в ванной есть все, что Вам понадобится для искупления.
Сергей Викторович открыл указанную дверь, на ощупь отыскал на пластмассовой полочке бритвенный прибор Ладыгина, вынул из него лезвие и спокойно закатал рукав сорочки.
Брызнувшая из вены тонкая струйка крови ознаменовала начало перехода Купцова в миры, обитатели которых не понаслышке знали о коэффициенте сжатия пространства и чувствовали пресловутое сжатие на собственной шкуре.
Эхо войны
Два старых партизана расположились на живописном склоне оврага, чтобы отметить премию, врученную сельсоветом по случаю годовщины победы, но гульнуть в узком кругу не удалось.
– С праздничком вас, дорогие ветераны! – из зарослей кустов высунулась рыжая голова колхозного водилы и, по совместительству тонкого ценителя самогона Дениса Бурканова.
– Нигде от него не спрячешься, – усмехнулся Матвей Кречет. – Нос у тебя, Динька, винцо за версту чует.
– Верно, Захарыч, – Бурканов бесцеремонно уселся между стариками, по-молодецки выхлебал поднесенный стакан и выудил из кармана смятую пачку «Астры».
– Председатель наш нынче не в себе, лучше на глаза не попадаться. Того и гляди, без выходного пособия уволит.
– И правильно сделает. Таких, как ты от колхозного добра подальше держать надо, – констатировал Василий Михайлович Морозов.
– Я тут вообще не при делах. Он из-за коров злится. Ночью паре буренок кто-то горло перегрыз. Прямо в стойле. Волки, что ли?
– Последнего