в свое время рыцаря по всей Италии.
– Но не отец ее состязался со мною! – со вздохом проговорил Мулей-Эль-Кадель. – Подумать только, что меня сбросила с коня молодая девушка!.. Нет, честь Дамасского Льва погибла навсегда!
– Эта девушка – равная тебе по происхождению, господин.
– Отнесшаяся, однако, ко мне так презрительно!
– Неправда и это, господин. Она никогда не презирала тебя. Это доказывается тем, что в трудную минуту она обращается именно к тебе, а не к кому-нибудь другому.
Глаза молодого турка сверкнули огнем радости.
– Неужели мой противник имеет нужду во мне?.. Разве капитан Темпеста жив еще?
– Жив, но ранен.
– Где же он? Я желаю видеть его.
– Может быть, для того, чтобы убить его? Ведь капитан Темпеста, или, вернее, герцогиня д’Эболи, – христианка.
– А кто ты такой?
– Ее преданный раб.
– Раб? А так хорошо выражаешься?
– Ее отец воспитал меня, и я научился…
– И герцогиня послала тебя прямо ко мне?
– Да, господин.
– Уж не затем ли, чтобы просить меня помочь ей выбраться из Фамагусты?
– Да, но, кажется, и кое о чем еще.
– Она, вероятно, укрывается где-нибудь здесь в городе?
– Да, в одном из подземелий.
– Одна? Разве ей не угрожает опасность в твое отсутствие?
– Не думаю: убежище ее хорошо скрыто, к тому же она там не одна.
– Кто же с ней?
– Ее лейтенант.
Мулей-Эль-Кадель быстро встал, накинул на себя длинную темную мантию, взял со стола пару великолепно отделанных серебром и перламутром пистолетов и сказал:
– Веди меня к своей госпоже.
Но Эль-Кадур, не двигаясь с места и пытливо глядя ему прямо в глаза, твердо проговорил:
– Господин, чем ты можешь доказать мне, что идешь к ней не с целью выдать или убить ее?
Лицо молодого турка вспыхнуло.
– Как? Ты мне не доверяешь?! – с негодованием воскликнул он. Затем, подумав немного, добавил уже другим тоном: – Ты прав: она – христианка, а я турок, естественный враг ее религии и племени. Хорошо, мы найдем тут вблизи муэдзина, у которого есть Коран, и я в твоем присутствии торжественно поклянусь над нашим Священным Писанием, что желаю только спасти твою госпожу, хотя бы ценой собственной жизни. Желаешь ты этого?
– Нет, господин, – ответил Эль-Кадур, – я теперь верю тебе и без клятв. Я вижу, что Дамасский Лев не уступит в великодушии моей госпоже, герцогине д’Эболи.
– Ты говоришь, твоя госпожа ранена? Тяжело?
– Нет, не очень тяжело.
– А в состоянии она будет завтра держаться на лошади?
– Думаю, да.
– Есть у вас в подземелье какие-нибудь жизненные припасы?
– Кроме кипрского вина и оливкового масла, ничего нет.
Мулей-Эль-Кадель хлопнул в ладоши, и вслед за тем в дверях появились оба негра, с которыми он обменялся несколькими словами на непонятном для Эль-Кадура языке, после