воротник пальто, я пробежал до остановки и ступил на подножку подъехавшего аэробуса. Сверкающая рекламными щитами машина плавно тронулась и вплыла в густой поток машин, курсирующий по 45-й. Протолкавшись в глубину салона, я устроился у окна, рядом села какая-то женщина с шестилетним малышом, громогласным визгом требующим леденцов. Похоже, даже здесь меня не оставят в покое. Я отвернулся к окну. Чуть слышное гудение вентиляторов не давало стеклу запотеть. Сколько не дуй на него, оно все равно останется матово блестящим, с тонким запахом металла и серебра.
Мы неторопливо ехали по запруженным аэрокарами улицам, потонувшим в свете сияющих дорожных фонарей и светофоров. Город, обычно шумный, крикливый, задыхающийся в собственной тесноте и гаме, щедро посыпало рождественским снегопадом. Большие мокрые снежинки, пушистые, изрезанные причудливыми узорами, падали одна за одной, одна за одной, тысячи, сотни тысяч, точно кто-то там наверху развязал мешок и обильно трясет его над городом, заливаясь добродушным, раскатистым смехом. Снежинки искрились в огнях фар, переливались и чуть розовели, точно смущаясь перед тем, как растаять на нагретых корпусах движущихся по дороге аппаратов. А за этим бесконечным единым потоком гудящих и переливающихся машин раскинулись узкие берега тротуаров и грозные, уходящие на сотни футов вверх, черные громады домов. Их воинственные ряды протянулись по всему городу, во всех направлениях, размежеванные широкими магистралями и узкими переулками, нависая над улицами и бросая вызов серому снежному небу. Если посмотреть вверх, то темные, украшенные орнаментом освещенных окошек, монолиты навевали страх и уныние; но в нынешние времена никто не смотрит вверх. Взгляд привычно скользит по первым этажам, целиком занятым магазинами и офисами. А уже здесь вам не дадут грустить. Мимо нас бесконечными вереницами проплывали ярко освещенные витрины, украшенные сверкающими гирляндами фонариков и искусственными еловыми ветвями. Рождество ударило по городу сокрушающим кулаком из блесток, кричащих оберток и снега. Такому удару трудно воспротивиться. А подобному деловому и людному мегаполису и вовсе не по силам. Разноцветные афиши, рекламные плакаты, мигающие видеоэкраны, установленные на каждом квадратном метре; толпы прохожих, красные шубы улыбающихся Санта; искрящиеся снежинки, мокрые тротуары, яркие вывески, ослепляющий блеск зеркальных витрин, серебряные гирлянды, красные и фиолетовые шары, хаос звуков, цветов, людей, падающего снега, неоновые стены; мерцающие рекламные плакаты на каждом аэрокаре, алые пакеты с надписью «Рейнольдс», изумрудные елки на улицах, поблескивающий металл робоуборщиков, робополицейские на переходах. Мы стоим на светофоре. Меняются цвета, и лавина людей устремляется по переходам. Их такое множество, что кажется – этот поток никогда не иссякнет. Шубы, пальто, дубленки, ярко-алые пакеты, раскрашенные лица, сапоги, взбалтывающие грязь на тротуарах, мигающие щиты, пылающие всеми огнями витрины, блеск, река мерцающих аэрокаров, извечная суета, движение во всех направлениях, слишком много света, слишком много мигающих драконьих глаз, магазинов, пар из уст прохожих, мечущихся блесток, зеленых