делала все возможное, чтобы усмирить обе стороны. Некоторые из соседей шли ей навстречу, но другие предпочитали переселяться в другие места.
«Так что здесь далеко не рай, – заключила она, провожая Солен до фойе, – но зато у женщин есть крыша над головой. Во Дворце они в безопасности. В среднем они живут в приюте года по три, но некоторые остаются у нас гораздо дольше – например, наша старейшая жительница прибыла сюда четверть века назад. И по сей день говорит, что не ощущает себя готовой к отъезду. В этих стенах она чувствует себя защищенной».
Солен вышла из приюта с чувством, близким к удовлетворенности. Место оказалось более приятным, чем она его представляла. Много света, кругом кипит жизнь. Может, в конце концов, не так уж это страшно – один час в неделю посвящать волонтерству? Ну, напишет она несколько писем, только и всего. Зато сможет сказать психиатру: «Я это сделала!» Вполне возможно, эксперимент с волонтерством обойдется ей малой кровью.
К себе в квартиру она вернулась почти налегке. И ночью хорошо спала – безо всяких лекарств.
Однако Солен и представить не могла, что ее ждало впереди.
Глава 5
И вот он наступил, этот день. Первый день работы Солен во Дворце в качестве публичного писателя.
Расписание ее дежурств они составили вместе с директрисой. Она посоветовала Солен делать это вечером по четвергам. Ежедневно в послеобеденное время женщины занимались зумбой[14]. Вечерами в другие дни тоже предлагалось множество мероприятий: уроки живописи, гимнастики, французского языка, пение, йога, компьютерный ликбез или английский. По ее словам, четверг был отличной незанятой нишей.
В первый момент – сработал рефлекс юриста – Солен сказала, что даст согласие после того, как просмотрит свое расписание. Но тут же спохватилась. Да, конечно, четверг ей подходит. Она, правда, удержалась от признания, что все дни теперь ей подходят, поскольку она неделями не знала, чем себя занять. Но ведь каждому известно: чтобы в тебя поверили, очень важно дать понять, что ты – занятой человек.
Этим утром она проснулась очень рано, нервничая от одной мысли, что ей придется осваивать волонтерство в одиночку. Все-таки Леонар совсем ее к этому не подготовил. «Все будет хорошо!» – только и сумел он сказать со свойственной ему восторженностью. И она немного на него сердилась за этот явно притворный оптимизм. Сообщив ему о своем намерении, она, правда, скрыла, что вовсе не уверена, что туда пойдет. Визит в приют, однако, убедил ее в одном: Дворец женщины не имел ничего общего с убогими грязными приютами, которые рисовало ей воображение. Если чего она и боялась, то лишь первого контакта с его обитательницами. Директриса ее предупредила, что не исключено, что сначала к ней отнесутся с недоверием. Нимало не приукрашивая, она набросала ей коллективный портрет приютских женщин. Не для того, чтобы напугать, а чтобы подготовить. У одних имелись серьезные заболевания,