я, мистер Перуджи, – прозвучал негромкий мужской голос.
Отомкнув дверь, он даже не удивился, когда увидел маленького круглолицего человека, весьма добродушного на вид, секретаря господина Моргана. Для всех знакомых его местожительство оставалось тайной, но только не для господина Моргана.
Скупо улыбнувшись, секретарь спросил разрешения войти, а потом, по-хозяйски ступив в холостяцкий беспорядок и не утруждая себя долгим вступлением, объявил, что у господина Моргана заканчивается терпение, и если его заказ не будет выполнен в ближайшую неделю, то он просто перепоручит его другому.
Винченцио Перуджи терпеливо выслушал строгое нарекание и попросил секретаря зайти через пять дней за картиной, где-нибудь около пяти часов вечера.
– Это то, что я хотел от вас услышать, – сказал секретарь и, любезно улыбнувшись, тотчас откланялся, оставив после себя в небольшой комнате запах дорогого парфюма.
Джон Морган, имевший в криминальном мире немало связей, четыре года назад сумел выйти на него, зная, что Винченцио промышляет кражей картин. Не особенно выбирая слова, он предложил начать сотрудничество, и в первую же встречу предложил выкрасть картину Тициана, к которому имел особую слабость, «Купающуюся Венеру» из Лейпцигского музея. Заказ был выполнен через две недели, чем привел банкира в неописуемый восторг. С тех пор он выкрал для Моргана более двух десятков картин, наведываясь с отмычкой и ключами едва ли не во все самые крупные музеи Европы. И вот в последнюю их встречу он предложил выкрасть «Мону Лизу», выплатив значительный аванс. На кражу отводилось четыре месяца, последний из которых истек на прошлой неделе. Теперь Винченцио Перуджи понимал, что если ему не удастся выкрасть «Джоконду» в ближайшие несколько дней, то не сумеет этого сделать никогда. Поразмыслив, он посчитал, что наиболее благоприятным днем будет понедельник. Лувр закрывался на санитарный день, значительная часть охраны и смотрителей будет отпущена за ненадобностью, останутся лишь рабочие, что будут вести плановый ремонт по реконструкции здания, да вот еще декораторы, которые располагались в небольшой комнате на первом этаже.
Как следует отоспавшись, Перуджи выпил традиционную чашку кофе, оделся в повседневный сюртук и посмотрел на себя в зеркало. С зеркальной поверхности на него глянул худощавый брюнет с тонкими, тщательно постриженными усиками. Обыкновенный среднестатистический парижанин. Ничто не свидетельствовало о том, что именно он должен совершить кражу века. Крупные карие глаза смотрели спокойно и уверенно. Такого человека трудно заподозрить во лжи, и уж тем более в воровстве.
Стряхнув с лацкана сюртука приставшую пушинку, Перуджи аккуратно надел черный котелок с узкими полями, взял холщовую сумку и вышел из комнаты.
До Лувра добрался на пролетке. Извозчик был из племени провинциалов, что надеялись сколотить состояние с помощью захудалой лошадки. Парня не стоило разочаровывать скупыми «чаевыми».
– Вот что, милейший, – вложил Перуджи